Гостья из Зазеркалья

– Я тоже читала книги Громовой. И мне они понравились! – выпалила я. – Книги наводят на размышления.

– О чем? – едва не прыснул от смеха Воронков.

– О том, что мир многогранный, что смерть – всего лишь ворота для перехода души на другой уровень, – вместо меня ответила Степа. – Что существуют параллельные миры, в которых живут наши двойники. В определенных точках эти миры соприкасаются и тогда…

– Прямая дорога в дурдом, – перебил Степу Воронков. – Я же говорю, книги Громовой вредны для общества. Люди от них шизеют. Не ожидал, Стефания Степановна, что вы пойдете на провокацию. Ладно, засиделся я тут с вами. Сегодня, между прочим, суббота.

Майор поднялся и, не прощаясь, поплелся в прихожую. Никто из нас не пошел его проводить. У самой двери он крикнул нам:

– Дверь в квартиру не оставляйте открытой!

– Сами знаем, – пробурчала Алина, поднимаясь, чтобы закрыть за Воронковым дверь. – Зря ты, Степа, ему позвонила, – обернувшись к ней, сказала она.

Глава 8

– Наши действия? – спросила Алина, вернувшись в комнату.

– Доктор со «Скорой» просил привезти в больницу Ликин паспорт, – сказала Степа. – Такие правила. Он меня спрашивал, а я так ничего и не смогла ответить: ни когда она родилась, ни где прописана. Фамилию настоящую и то вспомнить сразу не смогла.

– Лидия Курочкина, – помогла я Степе.

– Точно! А у меня в голове поначалу крутилось: Петухова, Цыплакова, Куропаткина.

– Да-да, сейчас едем с паспортом к Лике, потом к Павлу Громову, – предложила Алина. – Согласитесь, странный звоночек раздался в этой квартире сегодня ночью.

– Неплохо было бы побывать в спортивной школе да послушать людей, с которыми Лика когда-то работала, – я переглянулась с Алиной. Помнится, мы и раньше собирались туда наведаться.

Степа перехватила мой взгляд.

– Хотите, услышать, не было ли у Лики странностей в ту бытность, когда она работала тренером? Иными словами, все ли в порядке у нее с головой? Не слышала ли она прежде голоса и не предпринимала ли попыток покончить с собой? – Степа злилась и потому говорила громко, отрывисто.

– Степа, ты не обижайся, но мы должны обсудить все версии, и эту в том числе: все ли было в порядке у нее с психикой, – более чем спокойно сказала Алина, как будто речь шла о чем-то обыденном. – И не смотри на меня такими глазами. У каждого в голове свои тараканы. У одних большие, у других совсем крошечные.

– А у большей части населения средние? – с вызовом спросила Степа.

– Да, – поддакнула я. – Ведь что такое гениальность? По большому счету способности выше среднего – это уже отклонение от нормы. Но не надо из этого делать трагедию. Гордиться надо такими отклонениями.

Я сама удивилась тому, что сейчас сказала.

– Да? – Степа напыжилась, как воробей. Она так и не поняла, что я имела в виду: гениальность – это хорошие отклонения, или все же лучше, когда ты занимаешь среднюю позицию. – Только сделайте одолжение, в спортивную школу поезжайте без меня. Не хочу перед людьми позориться.

– И не надо, – согласилась с ней Алина. – Мы сейчас найдем Ликин паспорт, я тебя подвезу в больницу, а мы поедем дальше в спортивную школу. На обратном пути тебя заберем и все вместе навестим лечащего врача Павла Громова. Идет?

Степа пожала плечами:

– Делайте, как считаете нужным.

Паспорт на имя Лидии Алексеевны Курочкиной мы нашли довольно быстро. Он лежал в ящике письменного стола вместе с дипломом об окончании института физической культуры и школьным аттестатом. Алина поворошила рукой в ящике, потом задвинула этот и выдвинула другой.

– Что ты делаешь? Нехорошо рыться в чужих вещах, – пристыдила ее Степа.

– Нехорошо, – ответила Алина, – но интересно, чем живет великая писательница. А это что? Дневник?

Она вытащила из ящика общую тетрадь и полистала ее у нас на глазах. Тетрадь от первой до последней страницы была исписана мелким почерком.

– Дай посмотреть, – попросила я, заглядывая Алине через плечо.

– Так ведь нехорошо, – противным голосом протянула она. – Да ладно, смотрите.

Я открыла тетрадь на первой странице. Текст был мне знаком, но только не в рукописном варианте, а в типографском.

– Степа, посмотри. По-моему, это наброски книги, которую ты мне дала почитать. Здесь встречаются те же имена и фамилии: Алла Терентьева, Андрей Тимофеев…

– Да-да, и там была Алла Терентьева, – рассеяно произнесла Степа, лишь мельком скользнув взглядом по тетради. На нее неожиданно накатила усталость. Так всегда бывает. В состоянии шока ты можешь крутиться волчком как заведенный, а потом вдруг резко силы оставляют тебя, и ты превращаешься в кисель. То же произошло со Степой.

Я ее очень понимала. С полночи не спать, пережить столько волнений: падение Громовой, приезд «Скорой», разговор с Воронковым. Кто это выдержит?

– А зачем она писала от руки? – едва ворочая от усталости языком, спросила Степа.

– И верно, на компьютере намного удобнее и быстрее, – согласилась я с ней.

– А вам не приходит в голову, что Лика делала наброски будущей книги в отпуске? – спросила Алина, снисходительно на нас посмотрев. – Не все же писатели тащат с собой на отдых компьютеры? Эх, вы!