Гостиница тринадцати повешенных

– Вы правы, мой друг, – сказал он. – Шпионов кардинала теперь тем более стоит опасаться, что со вчерашнего дня в Нанте находится их командир…

– Лафемас?

– Да.

Во взгляде Паскаля сверкнула молния.

– Как бы то ни было, – промолвил он, – полагаю, господину де Лафемасу не следовало приезжать в Нант, когда здесь нахожусь я…

– Постойте! – вскричал Ла Пивардьер. – Мне вот что пришло на ум: меня здесь не так боятся, как вас, господа… Что если мы вдвоем с Жаном Фише отправимся к этому Лемагюре?

– Лемагюре? – повторил Жуан. – Так вот как зовут этого…

– Да, это его имя.

– Почему бы и нет? – согласился Паскаль. – Отнесете ему то, что господин маркиз готов ему предложить в обмен на исчезновение.

– Десять тысяч ливров, – уточнил Жуан. – Вот они.

– Если он согласится, – продолжал Паскаль, – думаю, у нас все выгорит. Нужно будет только удостовериться, что он спрятался в надежном месте.

– Я уже об этом подумал, – сказал Ла Пивардьер.

– А что, если он откажется?

– Тогда я сам его спрячу, что еще проще! – вскричал Жан Фише. – А будет выступать – я так его запрячу, что он сам себя не найдет.

– Идите же, мы с господином маркизом подождем вас здесь.

– О!.. Мы там не задержимся.

* * *

Ла Пивардьер и Жан Фише удалились. Паскаль и Жуан де Сагрера с берега наблюдали за тем, как они прошли по мосту Мадлен до острова Биссета…

Лемагюре, нантский палач, жил один (жена его умерла в прошлом году, а детей у них не было) в небольшом домишке, построенном на берегу реки и окруженном садом, который поддерживался в близком к идеальному состоянии. Лемагюре до страсти любил садоводство, находя особенное удовольствие в разведении роз.

Ла Пивардьер и Жан Фише с трудом пробирались меж его любимых кустарников, попутно снимая гусениц.

Заплечных дел мастер оказался мужчиной лет пятидесяти, тихим и мирным. Лицом он походил скорее на кроткого буржуа, чем на профессионального палача.

– Чем могу служить, господа? – вопросил он, вежливо поклонившись гостям.

– У нас к вам предложение, – отвечал Ла Пивардьер, переходя прямо к делу. – Для вас это сущий пустяк… для нас же оно значит очень много. Графа де Шале, который содержится в заточении – о чем вам, несомненно, известно, – в подвалах городского укрепленного замка, сегодня приговорили к смертной казни.

– Угу, – пробормотал Лемагюре, срезав садовым ножом жировой побег восхитительной прованской розы, – и что же?

– А вот что: казнить его должны завтра.

– Ну и?..

– Ну и… так как мы не желаем, чтобы он был казнен… и так как без палача казнь не состоится… то мы и пришли предложить вам десять тысяч ливров за то, что вы бежите… или где-нибудь укроетесь.

– Десять тысяч ливров!

– Вот они.

Лемагюре посмотрел с жадностью на мешок с золотом, затем – уже с недоверием – на стоявшую перед ним парочку.

– Послушайте, господа, – сказал он после минутного размышления, – я отнюдь не дурак, поэтому понимаю, что если я скажу «нет»… вы заставите меня сказать «да»…

– Верно мыслишь! – произнес Жан Фише.

– Иначе и не научен. Поэтому, полагаю, мне следует принять ваше предложение по доброй воле.

– По доброй воле и от чистого сердца, – сказал Ла Пивардьер.

– Что касается чистосердечия… черт возьми… то я готов произнести все клятвы, какие вы мне продиктуете, если желаете… но клятвы такого человека, как я… стоят ли они больше, чем простое обещание? А я вам обещаю вас не обманывать.

– Достаточно будет и обещания! – согласился Жан Фише. – Уж мы его не забудем… а тебе выдадим всю сумму вперед. Вот твои десять тысяч ливров. Можешь пересчитать.

Лемагюре улыбнулся.

– Это лишнее между людьми честными, – сказал он. – А теперь… каковы будут ваши указания, господа? Что мне делать: бежать или же спрятаться? Бежать – опасно, так как меня, к несчастью, хорошо здесь знают и, поймав, могут доставить назад… Спрятаться… но где спрятаться так, чтобы меня не обнаружили?

Ла Пивардьер с Жаном Фише пребывали в затруднении. Действительно, вот так, сразу, найти надежное убежище было совсем не просто.

– Может, в вашем доме? – проговорил наконец Ла Пивардьер.

Лемагюре пожал плечами.

– У меня нет даже погреба, – отвечал он.

– А там… на мельнице?

– Гм!.. Будь сейчас ночь, я был бы не против… можно было бы укрыться за мешками с мукой… И потом, у мельника есть собаки, которые могут меня унюхать… А вот мешки могут нам пригодиться… Подождите минуточку, я только спрячу мое золото, господа… и буду весь к вашим услугам… Есть у меня на примете одно местечко, где его и искать-то никто не станет.

– И что же это за местечко?

– Могила моей жены…

– Ваша жена похоронена здесь?

– Да. На городском кладбище, рядом с другими, ее… бедняжку… мне захоронить не позволили… да и я не хотел, чтобы она от меня отдалялась… вот и закопал ее здесь… и все остались довольны… Я мигом, господа.

Лемагюре действительно вскоре вернулся – с мешком из-под муки и, бросив его перед Ла Пивардьером и Жаном Фише, принялся объяснять, что он задумал.