Гостиница тринадцати повешенных

– Подождем несколько дней, посмотрим, что будет, – продолжал Лафемас, – а пока я съезжу туда, где было убито столько моих друзей. Завтра расскажу вам, что удалось узнать. До свидания, господин Фирмен Лапрад!

– До свидания, господин де Лафемас! – отвечал адвокат.

И они расстались, каждый занятый мысленно ворожеей: один – удивляясь ее штукам, другой – говоря себя, что прежде сжигали и вешали и таких, кто умел гораздо меньше, нежели эта русская.

Глава III

О том, как Лафемас и его хвастуны лишь чудом избежали смерти

Дворяне, с которыми Лафемас отправился осматривать место, где менее чем за месяц погибло порядка десяти их товарищей, были все наши старые знакомые: господа де Мирабель, де Вергриньон, де Гребильяк, де Бертони и еще двое, которых мы также видели с Паскалем Симеони и Ла Пивардьером за ужином в «Крылатом сердце».

Местом сборища назначено было аббатство Сен-Виктор, куда всем надлежало прибыть к часу пополудни.

Помимо шпаги каждый обязан был запастись еще и пистолетом, так как речь шла не только о том, чтобы разыскать виновников такого опустошения в рядах ловкачей, но и немедленно с ними поквитаться.

Лафемас, приехавший в аббатство прямо от Татьяны, произвел тщательный осмотр подчиненных: все оказались прилично одеты и хорошо вооружены; даже на господине де Вергриньоне был опрятный камзол.

– Поздравляю, мой дорогой, – сказал ему весело Лафемас. – Не вижу ни дыр, ни пятен! Что за чудо! Уж не наследство ли вы получили?

– Увы, командир, меня одела любовь, а не фортуна, – отвечал нормандский кадет скромно.

– Любовь!.. Должно быть какая-нибудь торговка пленилась вашим дородством?

– Торговка!.. Скажете тоже! Я презираю буржуазию! Это знатная дама…

– Право же! А можно узнать ее имя?

Вергриньон замялся.

– Если он молчит, так я вам скажу: дама его сердца – Манон Гредлю, перекупщица, торгующая с лотка! – вскричал Бертони.

– Вы лжете! – вспылил Вергриньон. – Она настолько же перекупщица, насколько ваша мать была честной женщиной!

– Наглец!

– Негодяй!

– Полноте, господа! Мы здесь не для споров. В дорогу!

Лафемас пришпорил лошадь, и все ловкачи последовали за ним, не без того, однако, чтобы господа де Бертони и де Вергриньон не обменялись еще раз гневными взглядами.

В два часа путешественники прибыли в небольшой лесок, столько раз служивший покойницкой несчастным жертвам Двенадцати Шпаг Дьявола.

Лесок этот лежал по левую сторону от огромной равнины. На расстоянии четверти лье от него виднелась деревенька Ферроль, чуть дальше, выдвинувшись вперед, одна, словно часовой, стояла гостиница «Форсиль».

– Кому принадлежит этот трактир? – спросил Мирабель у Лафемаса.

– Некоему Гонену.

– Бывшему фигляру с Нового моста?

– Да.

– Тому самому, что сидел в тюрьме за оскорбление кардинала?

– Так точно.

– Что ж…

– Что ж, я вас понимаю, Мирабель, вы полагаете, что эти убийства совершил Гонен из мести к его преосвященству? Мне самому приходило это в голову. Но нет, мне кажется, он вполне раскаялся и исправился. Впрочем, одно уже то служит ручательством его новой нравственности, что Жуан де Сагрера, маркиз де Монгла, преданный и любимый паж господина де Ришелье, расположен к нему.

Мирабель покачал головой.

– Но Жуан де Сагрера – кузен господина де Шале, – продолжал он, – и друг Паскаля Симеони!

– Это правда, что он кузен человека, состоящего в заговоре против кардинала; но, к несчастью, я уверен, что молодой маркиз де Монгла, равно как и Паскаль Симеони, скорее стараются разрушить планы графа де Шале, чем помочь ему. Мне кажется, маркиз не пожалел бы даже своей крови, лишь бы не позволить графу себя скомпрометировать… Судя по всему, он обещал это графине де Шале. О! Как видите, Мирабель, везде женщины и женщины! Герцогиня де Шеврез, однако, погубит графа, если мать его не спасет! Ну вот, впрочем, мы уже и совсем рядом с гостиницей Гонена… где, может быть, увидим то, чего не разглядел парижский прево.

Разговаривая таким образом, Лафемас с Мирабелем спешились и в сопровождении Гребильяка, Вергриньона и Бертони углубились в лесок, на опушке которого двое их товарищей остались стеречь лошадей. Но в лесу не обнаружилось ничего особенного, ничего, заслуживающего внимания. В глубине его находилась прогалина, заросшая травой, покрытая фиалками и примулами и окруженная кустарником боярышника в цвету… Везде тишина, только птицы поют… да насекомые жужжат…

Если здесь и совершались убийства, никаких их следов уже не осталось.

– В гостиницу! – скомандовал Лафемас после непродолжительной прогулки по опушке.

Все снова сели на лошадей и через несколько минут были уже у ворот «Форсиля».

* * *

Скажем, прежде всего, что с последнего нашего визита в гостинице мэтра Гонена произошли большие перемены.