Государь поневоле (СИ)

— Ты, царь-государь, как полагаешь, стоит нам еще денег добыть к тем, что выпросили? Пока Сашка с Урала пришлет золотишка или там самоцветов, пока Учитель раскрутится, ведь надо на строительство городка сверхлимитный запас. Мы еще в том прошлом-будущем веке прошерстили архивы на предмет всех кладов, которые нашли до 2010 года. Спасибо Генералу, дал доступ и к закрытым сведениям. При Сталине не всякая находка старинных заначек становилась известна газетчикам. А если и становилась, то как, например, с кладом на Красной площади, что нашли летом 45-го, без особых подробностей. А ведь не зря тутошний век стал зваться "бунташным", и батюшку твоего посадская чернь в пыли валяла, и немцев жгли и били знатно. Вот и зарыто на Торгу и в Белом городе много серебра да узорочья. И то про соломонов клад я узнал не столько в 2010, сколько в прошлом месяце от послуха кукуйского, да когда сам порылся в архивах московских приказов. Там и другие есть интересные наводки. Не одного Кленка силой с Торга согнали и пожитков лишили. Прочие так же могли прикопать неправедно нажитое серебришко. На Москве ты сам уже знаешь лучше сейф от пожаров в земле. Надеюсь еще на пару таких уловов. Нам ведь клады иностранцев предпочтительней — они не копейки хоронили, а зачастую полновесные талеры испанской и римской чеканки. С них и по нескольку пудов серебра В Ипатьевском переулке на былом Великом посаде, где всякое вскрытие земли ниже "крыши уличного асфальта" открывает памятники истории, при строительстве нового здания был обнаружен крупнейший в Москве, на Руси да и во всей Западной Европе клад испанских монет (№ 30). За земляными работами на строительстве вели постоянные наблюдения археологи Музея истории и реконструкции г. Москвы, что и позволило сразу же расчистить и зафиксировать клад. В широком сосуде красной меди типа таза оказалось 3398 монет — свыше 74 кг серебра. Основную часть монет в кладе составляли крупные песо (8 реалов), но имелись также и половинные (4 реала) и самые мелкие песеты (2 реала). (Источник: Векслер А.Г. Мельникова А.С. "Московские клады" — Москва: Московский рабочий, 1973).

Можно поднять.

— Так что, будем копать?

— Будем, но не сразу. Место на Красной площади я примерно определил, надобно оттуда согнать несколько лавок, да только пока злить посад не стоит. Есть еще наводка, что под мостом через ров у Спасской башни штуки три поднять можно, но там тоже не просто откопать. Без санкции Кремля основной выезд не перекроешь.

— Слушай, Борис Алексеевич, — вступил в беседу Капитан — может, запустим Димона своим любимым делом заняться — пусть он в приказах делопроизводство "поизучает". Может и нароет ещё чего.

— Как ты себе это представляешь, Федор Матвеевич? Не вместно великому государю сему учиться и с дьяками знаться.

— Хм, государю Ивану Васильевичу, значит, вместно было с дьяками знаться, а нашему нет?

— То дело давнее, а ныне у нас византийское благообразие царствующего дома, и нарушать сиё настрого заповедано отцом Петра. Вы итак своим футболом такой шум в думе подняли, что насилу я кравчим остался. Погоди, ещё владыко Иоаким слово своё не сказал.

— Но тогда как? — мне стало интересно, каким образом БАГ получил доступ в архив.

— Как-как? Каком кверху! Дал на лапу (ну не сам, а через поручника) мне их на дом и свезли, да так что и Ромодановский не догадался. Сейчас Федор Юрьевич там гайки-то прикрутил, но при случае достанут и другие свитки.

Тут неожиданно встрял Глеб:

— Народ баит, князь Федор Юрьевич Ромодановский прикупил усадьбицу чрез два дома опричь от Соломонова погорелья у церкви Святого Ипатия. А строил её наибольший купец среди аглицких немцев, коего в том же 140 году чернь побила. Вкруг дома ромодановские дворовые забор великий, чуть не в две сажени, поставили, а унутрь акроме боярина да немногих его ближних никого не пускают.

— Это не та ли усадьба у самой стены, где боярин Федор Юрьевич отсиживался, когда последний раз стрельцы за раскольниками на Кремль пошли? — поинтересовался Майор.

— Она сама и есть, батюшка-боярин, — поклонившись, отвечал Глеб.

— Видно не только мы такие догадливые попаданцы, старые усадьбы немецких гостей выкупать да клады в них искать. Не от того ль в мае князь Ромодановский так истова на Сыскной приказ себя ставить челом царице бил… — задумчиво протянул Апраксин.

Майор почесал начавшую вновь прорастать броду и приказным тоном, что даже Глеб испугано присел, сказал:

— Дим! Надо завтра же готовить указ на выкуп еще двух подозрительных домов: на Мясницкой и возле Никитского монастыря. Государь, надо матушку твою уговорить вступиться и к Патриарху так же идти — без них мы дела не вытащим. Дома те на крутицкую епархию ныне писаны.

— Зачем же ждать утра князь-боярин? Вот Глеб нам сейчас его и напишет, а я подмахну.