Государь поневоле

Некоторое время ехали молча. Очнулся я от внутреннего разговора только когда нас рыся обгоняла колона "робяток".

— Фёдор Матвеевич, от меня, что ещё надо? Указы я подпишу, если с церковными или царицей будет разговор, лады, возьму всё на себя. Дальше как будем?

— Сегодня Борис Алексеевич будет вечером на потехе. Поговорим. А так всё по-прежнему. Распорядок дня пока не меняем. Ждем появления Инженера, и если кто ещё объявится.

Через некоторое время он продолжил:

— Да, государь, совсем забыл, БАГ хотел новую мельницу пороховую поставить.

"И почему про мельницу я не удивлён!"

— Кто поставить хочет?

— Борис Алексеевич Голицын, короче — БАГ.

— Зачем, дядя Фёдор? — Апраксин усмехнулся, поняв намёк — Те, что есть, совсем плохой продукт дают?

— Говорит плохой. Надо несколько новых, неосвоенных в этом времени этапов обкатать.

— Расскажи подробнее.

И Капитан рассказал! Я даже и не подозревал, что для производства простого дымного пороха необходимо так много. Казалось, если он уже используется и давно, то можно обойтись малыми улучшениями. Ну, там руки пацанам помыть, образно говоря. Однако для нормальных ракет, чтобы они летели туда, куда мы хотим попасть, и технология должна быть на уровне как минимум начала двадцатого века. Причём прямое копирование для неё не подойдет. Подогреваемые паром гидравлические прессы, например, взять было негде. Вот и решили ставить специальную опытовую пороховую мельницу, искать обходные пути. Пока она будет небольшой объём рассчитана, но с обязательной возможностью масштабирования.

* * *

Так за беседой незаметно и добрались до Измайлово. Здесь по жаркому времени бытовал и царь Иван с сёстрами и тетками. А вот то, что Наталья Кирилловна прибыла со своим поездом, стало для меня неожиданностью. Так резво собраться было не в обычае для царициного двора, да ещё прихватить и родных братьев, и сестру государыни. К счастью матушка не оставила скучать в Преображенском и Наташу. Всё ж девчонке развлечение. В общем, в Измайлове собрались почти все Романовы царствующего дома, кроме правительницы и царевны Татьяны Михайловны. Софья оставалась в Кремле, как она сказала "для дел государевых", а тетка "по нездоровью" от которого, по слухам, её лечил особый певчий из малороссийских черкас.

Появились мы как раз ко времени обедни, и царь был вынужден стоять рядом с братом и его ближними в соборе, да делать вид, что молится. Иван заметил эту неискренность и после службы попенял на слабое усердие младшего брата.

— Ты ж, брате Иван, вдвойне за благо Российского царства молишься. Мне просить господа — только надоедать. Право слово, нет времени — дела ждут.

"Занятно, как он испугался, как забегали глазки, ища поддержки среди бояр и попов на такое смелое высказывание. Ничего, толи ещё будет!" Петру так же понравилось задирать брата и пришлось сдерживаться, чтобы под такое настроение донора не наговорить лишнего.

— Позволь, брате, осмотреть сады тутошние и погулять в них с сестрой.

За Ивана ответил его дядька — князь Прозоровский.

— В том вас с царевной, великий государь, никто неволить не может.

Я же, игнорируя боярина, опять обратился к Ивану:

— Вели тако ж покормить моё воинство, да определить им место для сна дневного.

И снова мне за брата его кравчий сообщил, чтобы я не беспокоился — уже обо всём распорядились. А Иван так и простоял, хлопая ресницами. Убогий!

Обед, прошёл довольно занудно, так как царь был вынужден оставить потешных на Апраксина и присоединиться к брату. Царица с сестрой, падчерицами и дочерью кушала отдельно в соседней палате. Робятам повезло — им накрыли на берегу пруда, окружающего дворец, а царское семейство вынуждено было париться в душной трапезной.

После еды я не отправился почивать как все родственнички, а пересек пруд и углубился в сад. Наташке, видно, тоже не спалось. Царевна прогуливалась у входа в оранжерею в компании с мамкой — Марфой Залеской. Она немедля потащила брата смотреть теплицы, где поспевали лимоны и апельсины, считавшиеся в этом времени весьма дорогим лакомством. "Хм, а я и не подозревал, что с каждой чашкой чая годовое солдатское жалование перевожу!"

В царском саду, превосходившим по размеру и Кремлевский, и Преображенский раза в два-три, было множество фруктовых деревьев, обширная бахча и огороды, откуда на царский стол приносились овощи и зелень. Теплицы по площади занимали, по моей оценке, соток десять-пятнадцать. В них росло много теплолюбивых сортов — цитрусовые, виноград, черешня, айва, абрикосы и персики, даже две финиковые пальмы были, правда, совершенно засохшие. Вообще царские оранжереи произвели на меня впечатление. Я не ожидал увидеть что-то подобное, а носителя расспрашивать о такой мелочи не додумался.