Государственное управление в России в 2000–2012 гг. Модернизация монетизации

— На мой взгляд (я очень бы хотел ошибиться), перспективы осуществления этой инициативы крайне проблематичны. Более того, она во многом расходится с текущей образовательной политикой нашего министерства. Приведу некоторые примеры. Позиция первая: Дмитрий Медведев говорит о том, что школа не должна быть ветхой. Это правильно, но финансирование образования в стране, даже по заявлениям официальных лиц, составляет в лучшем случае половину от минимальной потребности. В этих условиях школа не может не становиться ветхой. Президент говорит о том, что одной из ключевых позиций работы школ должно быть здоровье ребенка. Абсолютно правильно, но, по официальным заявлениям Минобразования, 90 тысяч парней не могут быть призваны в армию из-за дефицита массы тела.

В бюджетном послании президента заявлено, что в следующем году зарплаты чиновников и интеллигенции будут заморожены. Что касается чиновников, то тут вопросов нет. Но у нас в первую пятерку снизу по зарплате регулярно входят врачи, ученые, педагоги, работники культуры. Если мы будем и дальше проводить такую же политику, то на развитии человеческого потенциала страны придется поставить крест. Поэтому инициативу президента я поддерживаю, но в том, что она будет реализована, сильно сомневаюсь.

— Давайте обратимся к итогам нацпроекта в образовании. На ваш взгляд, он сыграл свою роль в усилении внимания государства к этой сфере жизни страны или это была половинчатая мера, не решающая основных проблем в нашей школе?

— Я думаю, что слухи о нацпроекте «Образование» сильно преувеличены. Напомню: максимум расходов на его реализацию составлял 17 процентов от текущего плана финансирования образования, а чаще всего 8–12 процентов. На такие деньги реализовать серьезный проект нельзя. Кроме того, в нем не было никакой системообразующей идеи, он представлял собой некое «лоскутное одеяло». Хотя, конечно, существовали в проекте и положительные позиции. Например, хоть и незначительная выплата за классное руководство — тысяча рублей. Да и сам по себе факт, что федеральный бюджет напрямую поучаствовал в финансировании школы в регионах, — безусловно, положительный.

Если же выделять какую-то идею нацпроекта, то это идея грантов, которые могут быть при определенных условиях важным инструментом образовательной политики. Условий этих три. Первое — достойное финансирование всего образования. Второе — поддержка слабых: детей, школ, таких у нас очень много, для того, чтобы они подтягивались до среднего уровня. И третье — только в этом контексте — гранты наиболее продвинутым учебным заведениям, чтобы они указывали направление движения для всех. Когда же мы вырываем гранты из этой общей системы, мы только усиливаем неравенство образовательных возможностей, а оно в России и без того превысило все допустимые пределы.

И, наконец, последнее. Как известно, нацпроект «Образование» с 2009 года немного, а с 2010 года, судя по трехлетнему бюджету, значительно свертывается, поэтому скоро говорить о нем будет вообще бесполезно.

— Любопытные явления у нас происходят в содержании образования. Почему в стране, где заявлена ориентация на инновации, вводятся элементы религиозного образования, а не, допустим, технического?!

— Скажу сразу: то, что предложил Дмитрий Медведев, лучше тех предложений, которые делались до него, но значительно хуже действующего законодательства. Президент, напомню, предложил на выбор для преподавания три религиозные культуры и светскую этику, что более или менее соответствует практике некоторых развитых стран, например Великобритании.

Но если религиозные культуры будут преподавать батюшки, раввины и муллы, это значительно повышает вероятность конфликтов на межконфессиональной основе в школах. Если же предполагается, что религиозные культуры будут преподавать светские учителя, то возникает вопрос: где взять столько высококвалифицированных кадров? Отец Павел Флоренский когда-то говорил, что нет ничего вреднее для православного воспитания, чем принудительное введение Закона Божьего.

У нас 60 процентов молодежи, как показывают социологические опросы, готовы преступить все десять заповедей и все моральные нормы ради успеха. То есть для озабоченности нравственным состоянием юношества существуют более чем достаточные основания. Но я убежден, что нет более мощного средства нравственного воспитания, чем великая русская литература. Мы же одновременно резко сокращаем преподавание русской литературы и пытаемся вводить элементы религиозного образования. Это заведомо неправильный путь с моей точки зрения. Действующее законодательство вполне позволяет всем желающим заниматься религиозным воспитанием своих детей на факультативной основе.

— Сейчас много дискуссий о качестве образования. Мы не будем сравнивать сегодняшнюю ситуацию с советским временем, поезд уже ушел, но за последние десять лет, на ваш взгляд, качество образования в стране реально повысилось или понизилось?