Государство

Иначе говоря, если бы распределение доходов было средством к увеличению или снижению совокупного удовлетворения в обществе, то наименее вредная политика заключалась бы в том, что каждому обществу «следовало бы» стремиться к такому распределению доходов, к которому члены общества приспособились на основании прошлого опыта. В эгалитаристском обществе, возникновения которого Токвиль безропотно ожидал как следствия демократии, в котором натура людей одинакова, предпочтения и мысли соответствуют общим нормам, а экономический статус единообразен, по всей вероятности, «следует» стремиться к эгалитаристскому распределению дохода — если оно в таком обществе еще не достигнуто.

Выравнивание в обществе, которое изначально эгалитаристским не являлось, весьма вероятно, нарушит критерий максимизации полезности, увеличению которого оно, по предположению, должно способствовать. Сам по себе это не очень сильный аргумент против выравнивания, если только не рассматривать всерьез максимизацию общественной полезности, и, несмотря на огромное влияние идеи такой максимизации на общественное подсознание, для принятия ее всерьез нет веских оснований. Рассуждениям относительно свойств выравнивания, будь то аргументы за или против, на мой взгляд, требуется другая основа. Демократические ценности невозможно, так сказать, вывести из стремления рационального человека к полезности; равенство не приобретает ценности только за счет его предполагаемого вклада в наибольшее счастье для наибольшего числа людей. Содержатся ли демократические ценности в стремлении рационального человека к социальной справедливости — это вопрос, к которому мы теперь переходим.

Как справедливость отменяет контракты

Если рациональные люди хотят, чтобы государство отменяло их двусторонние контракты, они должны аргументировать это, двигаясь от равенства к справедливости, а не наоборот.

«Схема общественного сотрудничества» — это не та вещь, которую нужно покупать дважды, сначала с помощью вознаграждения за несомое бремя, а затем — с помощью общественного договора для перераспределения вознаграждений.

Давайте вернемся к идее общества, в котором индивиды обладают титулами на свою собственность и на свои личные дарования (таланты, способности прилагать усилия) и могут свободно продавать их или отдавать в пользование на добровольно оговоренных условиях. Производство и распределение в таком обществе будет определяться в буквальном смысле одновременно титулами собственности

и контрактами, а его политическое устройство будет по крайней мере достаточно жестко ограничено (хотя и не будет полностью определяться) свободой контрактов. В пределах этих ограничений комфортно себя чувствовать будет только капиталистическое государство с его метаполитическими целями, которые мы приписываем ему для того, чтобы оно не выходило за отведенные рамки. Антагонистическое государство, цели которого конкурируют с целями его подданных и которое опирается на согласие для приобретения и сохранения власти, в процессе развития должно сломать эти ограничения. В предельном случае оно может в значительной степени отменить титулы собственности и свободу контрактов. Системным проявлением этого предельного случая является государственный капитализм.

Если этот предел не достигнут, то государство будет отменять двусторонние контракты во имя общественного договора. Меры, реализующие эту отмену, будут служить собственным целям государства и содействовать реализации демократических ценностей в той степени, в какой такое совпадение имеет место. Типичными шагами подобного рода являются расширение избирательного права и перераспределение доходов, хотя и другие меры также могут в определенной степени привести к желаемому совпадению. Как бы то ни было, любую такую политику в целом можно будет интерпретировать как политику максимизации общественной полезности, или справедливости, или и того и другого одновременно, и, поскольку эти максимизируемые критерии признаются высшими целями (не требующими оправдания или обоснования в терминах других целей), она будет претендовать на то, чтобы быть рациональной для общества в целом.