Государство и революции

Но никакие протесты, просьбы, предостережения в вопросах большой политики не действовали. И то же самое общественное мнение с помощью той же самой печати быстро перестраивалось в нужное русло, поэтому даже такая громкая акция, как процесс Конради и Полунина, стала не более чем сенсацией одного дня. Стоит учесть и то, что дело об убийстве Воровского разворачивалось в 1923 г., когда Запад встревожили подрывные действия большевиков в Германии, Польше и Болгарии, и европейские державы разворачивали свои собственные демарши против СССР, так что и процесс пришелся "в струю" информационной войны. Но стоило обстановке успокоиться, как снова взяли верх меркантильные интересы.

В качестве иллюстрации тут можно привести любопытный пример с "Союзом торговли и промышленности" - вот он-то как раз выступал за признание Западом советского правительства, будучи уверен, что при налаживании торговли неизбежно встанет вопрос о собственности экспортируемых из СССР товаров - продукции заводов, нефтепромыслов, шахт, рудников, отобранных у законных владельцев. Казалось естественным, что цивилизованные Франция и Англия не захотят покупать награбленное, и Советы будут вынуждены искать какие-то компромиссы с прежними хозяевами, предусматривая им некие компенсации. Не тут-то было! Европейская демократия закрыла глаза и на священное для нее "право собственности", практически выступив в роли перекупщиков краденого, а все попытки "Торгпрома" напомнить о юридической стороне вопроса и о необходимости учесть в переговорах с СССР их интересы, просто-напросто игнорировались.

Генуэзская конференция, давление Франции и Англии, роспуск белых частей в Болгарии подписали окончательный приговор Русской армии Врангеля. Впрочем, из одного лишь факта, что жизнь в эмиграции затягивается на неопределенный срок, следовал вывод о невозможности сохранения прежних полков и дивизий. Финансовые возможности для их содержания у Врангеля были мизерными, а "общественные работы" - тяжелый черный труд по прокладке железных и шоссейных дорог, могли представлять лишь временный выход из положения. В долгосрочном варианте они превратились бы просто в каторгу. Становилось ясно, что неизбежен распад армии, когда люди будут разъезжаться в поисках работы и пристанища по разным городам, странам, континентам. И Врангель решил перейти к новой форме организации - в виде "воинских союзов", где солдаты и офицеры, морально причисляющие себя к армии, состояли бы на учете, как бы "в запасе", готовые вернуться в строй, когда обстановка станет более благоприятной. Так возник Русский Общевоинский Союз (РОВС), окончательно оформившийся в 1924 г.

В нем было зарегистрировано около 100 тыс. членов, существовало 5 европейских, 2 североамериканских и дальневосточный отделы, была создана "Особая казна для ведения политической работы по связям с Россией", существовали так называемая "внешняя линия", занимавшаяся делами разведки и засылки агентуры в СССР, и "внутренняя линия", ведавшая вопросами контрразведки и борьбы с советской агентурой - этими направлениями руководил А. П. Кутепов. Обращалось внимание на поддержание высокого военно-научного уровня, на работу с детьми эмигрантов, выражающими желание примкнуть к РОВС и числить себя русскими военными. Для этого разрешалось принимать в организацию лиц призывного возраста, организовывались образовательные кружки и курсы, низшие - для подготовки унтер-офицеров, средние - для младших офицеров, и высшие - для штаб-офицеров. Звания присваивались после экзаменов специальными комиссиями. В Париже действовали Высшие военно-научные курсы под руководством профессора генерала Н. Н. Головина. Здесь, кроме подготовки слушателей, изучался опыт Мировой и гражданской войн, передовые достижения военной науки, издавались некоторые учебные пособия.

Точно так же, как РОВС пытался в этот период сберечь для будущего лучшие кадры и традиции российской армии, так другие эмигрантские круги старались сохранить духовный, культурный и научный потенциал прошлого - то, что в самой России было погублено и в какой-то мере уцелело лишь в Зарубежье. На этот счет существует богатая специальная литература, поэтому стоит лишь кратко упомянуть, что русские научные общества возникли в Праге, Берлине, Париже, Белграде, Харбине, в 20-х годах прошло пять съездов эмигрантских академических организаций. Если технические науки не имеют четкой государственной и национальной специфики, и их представители могли реализовывать свои исследования в иностранных фирмах и институтах, то для гуманитариев возможность выразить себя и плоды своей мысли в полной мере открывалась только в среде соотечественников. Для этого в Праге с 1925 г. начал работать исторический семинар, в Париже был создан богословский институт, а в Харбине - богословская школа. В Праге и Харбине были также образованы русские юридические факультеты - считалось, что после освобождения страны ей понадобятся квалифицированные специалисты в данной области.