Государство против революции

Борьба между сторонниками сексуальных свобод и стремившимися их ограничить управленцами развернулась при рассмотрении нового кодекса о семье.

В июле 1923 года на второй сессии ВЦИК Х созыва Наркомюсту РСФСР было поручено разработать проект нового кодекса о браке и семье. С 1923 по 1925 год Наркомюст вместе с Наркомпросом последовательно разработали три редакции проекта кодифицированного акта о семье. Окончательный вариант законопроекта обсуждался на сессиях ВЦИК дважды. В первый раз на 2-й сессии ВЦИК XII созыва в октябре 1925 года были одобрены основные положения проекта, представленного Наркомюстом РСФСР, но утверждение этого проекта было отложено до следующей сессии, так как ряд членов ВЦИК требовали дополнительного обсуждения. Проект был вынесен на широкое обсуждение[228].

«Особо дискуссионным оказался вопрос о возможности признания юридической силы за фактическими браками. <…> Н. В. Крыленко озвучил мнение многих участников дискуссии, полагавших, что регистрация брака является пережитком прошлого. Имели место и иные подходы к перспективам развития брачно-семейных отношений в СССР. Так, известный революционный и советский государственный деятель М. Н. Лядов, занимавший в изучаемый период должность ректора Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, в докладе, сделанном в 1926 году на собрании партийной ячейки вверенного ему университета, высказался даже за введение многоженства и многомужества»[229]

.

Одной из важнейших управленческих проблем была беспризорность. В 1921 году в России насчитывалось 4,5 млн беспризорников, а к 1922 году – около 7 млн. Количество детей в детских домах неизменно росло, но не могло идти ни в какое сравнение с количеством беспризорных. Так, в 1919 году в детских домах воспитывалось 125 тыс. детей, в 1921–1922 годах – 540 тыс.[230] При этом Кодекс об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве 1918 года категорически запрещал усыновление (удочерение), поскольку опасались, что это приведет к эксплуатации труда ребенка в семье усыновителей. Однако на практике детей нередко брали на воспитание без юридического оформления этого факта. Получалась парадоксальная ситуация: ребенок жил в семье, но его фактический воспитатель не имел права на его воспитание[231].

Так что появление декрета ВЦИК и СНК «Об изменении Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном и опекунском праве» от 17 мая 1926 года, допускающего усыновление, буквально накануне принятия второго по счету семейного кодекса было неслучайным. Вместе с тем данный декрет еще раз подчеркивал, что родительские права осуществляются в интересах детей, пытался внести ясность в понятие «отобрание детей у родителей и других лиц».

На протяжении года проект кодекса обсуждался на уровне местных Советов и имел широкий общественный резонанс.

В целом борьба вокруг кодекса завершилась компромиссом: нормативный документ по-прежнему оставался в парадигматике сексуальной революции, но управленцам удалось провести ряд принципиальных положений.

19 ноября 1926 года ВЦИК утвердил новый семейный кодекс. Кодекс законов о браке, семье и опеке (КЗоБСО) РСФСР

[232] вступил в действие 1 января 1927 года. Он включал 143 статьи, распределенных на четыре раздела: о браке (I), о взаимоотношениях детей и родителей и других лиц, состоящих в родстве (II), об опеке и попечительстве (III), о записи актов гражданского состояния (IV). Второй кодифицированный акт в области семейных отношений действовал с изменениями и дополнениями около 40 лет.

С первой статьи в кодексе устанавливался государственный и общественный интерес, конечно же, с целью охраны личных и имущественных прав и интересов супругов и детей. Публичный интерес в семье не только появился, но и ставился выше личного.

С учетом Первой мировой, а затем и Гражданской войны и массовой миграции населения придавалось правовое значение фактическим брачным отношениям. Лица, фактически состоящие в брачных отношениях, не зарегистрированных установленным порядком, были вправе оформить свои отношения путем регистрации, с указанием срока фактической совместной жизни. Опыт действия данной нормы был воспринят и в 1944 году.

Режим общего имущества супругов распространялся также и на имущество лиц, фактически состоящих в брачных отношениях, хотя бы и не зарегистрированных, если эти лица взаимно признают друг друга супругами или если брачные отношения между ними установлены судом по признакам фактической обстановки жизни.