Готические истории

Через час мы получили столько воды, сколько и желать не могли. Перед нами выставили ряд калебас, а заодно и подарки, которые мы посылали хозяину. Сгрузив свою ношу, деревенские жители исчезли. Наши бои, которые им помогали, вернулись в удивительно покойном – можно сказать, молитвенном – настроении. Меня известили, что Отец послал воду чужакам в подарок, бесплатно. Я стал расспрашивать одного из боев, но ему было известно только, что вода находится на священной территории, куда всем заказан путь. Еще он бормотал что-то про антилопу гну, но я ничего не понял. Надо заметить, нет народа суеверней кафров. На пути от Питерсбурга у нас то и дело возникали трудности из-за их живого воображения. То не устраивай ночлег в месте, где является безголовая призрачная женщина, то не езжай после наступления темноты по дороге, где катается призрачный огненный шар. Забывают они обычно еще быстрее, чем выдумывают всякий бред; только что упрямились – и вот уже хохочут, как павианы. Но в тот вечер они явно находились под сильным впечатлением. За ужином не трещали и не пели, но вполголоса переговаривались, а на ночь устроились настолько близко к нам с Эндрю, насколько осмелились.

На следующее утро перед нашим лагерем обнаружился такой же ряд калебас, как и накануне; мне даже хватило воды для моей складной ванны. Впервые в жизни мне случилось погрузиться в такую студеную воду.

Я решил устроить день отдыха и поохотиться. Эндрю предпочел остаться в лагере и починить колесо фургона, пострадавшее на дороге через буш. Он предупредил, что собирается потом пройтись и повидаться с торговцем водой.

– Бога ради, – предостерег его я, – будьте осмотрительны. Скорее всего, он что-то вроде местного жреца; нужно быть предельно почтительным, а не то нам придется отсюда уехать. Я взял себе за правило уважать богов, которым поклоняются туземцы.

– Все вы, англичане, таковы, – проворчал Эндрю. – Обхаживаете этих кафров, точно каких-то цац… Но тут особый случай: мы имеем дело с пройдохой, который монополизировал общественное достояние. И я собираюсь свести с ним знакомство.

Я прекрасно провел день в благоухавших под жарким солнцем зарослях. Для начала попытал счастья в низине, однако не нашел ничего, кроме старого следа куду, и подстрелил одну дрофу, а затем направился к подножию горы восточней деревни. Глядя снизу, я думал, что взобраться по склону какого-нибудь ущелья не составит труда, однако путь все время преграждали навесы, и отыскать обход никак не удавалось. Отчаявшись влезть на плоскую вершину, я провел послеполуденные часы за изучением камней на уступах. Следов меди тут не было, что и понятно, поскольку основу скалы составлял красноватый гранит, но кругом радостно пестрели цветы, среди голых утесов пролегали коридоры сочной зелени, разнообразие птиц поражало воображение. К счастью, я захватил с собой бутылку воды, потому что ни одного ручейка мне не встретилось. Вода, конечно, была, но только под землей. Я выследил самца бушбока, упустил его, однако подстрелил маленькую, похожую на серну антилопу – голландцы называют таких «прыгунами». Перекинув через шею ее и дрофу, я неспешно побрел ужинать.

Завидев деревню, я сразу заметил что-то неладное. На дальнем от нашего лагеря краю собралась шумная толпа. В самом лагере было тихо и спокойно, стреноженные мулы оставались на месте, вот только наших погонщиков как ветром сдуло. Подумав, что при данных обстоятельствах лучше пробраться к себе незаметно, я взял влево, пересек ложбину в ее нижней, поросшей кустарником части и зашел в лагерь с юга. Там царило полное безмолвие. Костер давно погас, хотя боям пора было готовить ужин, и ни одного черного лица я не увидел. Сильно встревоженный, я направился к палатке и застал там Эндрю. Он лежал на постели и курил.

– Бога ради, что тут стряслось? – выдохнул я. – Куда девались Кос, и Клембой, и…

– Ушли, – оборвал меня Эндрю. – Совсем ушли. Все до одного.

Он был не в духе, выглядел усталым и бледным, и я заподозрил, что причина не только в дурном настроении. То и дело он откладывал в сторону трубку и прижимал ладонь ко лбу, словно у него адски болела голова. А кроме того, он избегал встречаться со мной взглядом. Я был голоден и потому, наверно, говорил чересчур резко, и мне пару раз показалось, что Эндрю вот-вот расплачется. Но в конце концов я вытянул из него хоть какое-то объяснение.