Готикана (ЛП)

Корвина сглотнула, ее голос, к счастью, был ровным, хотя внутри у нее все бушевало.

— Я хотел бы узнать, испытывает ли она те же чувства, — заявил он, не сводя с нее глаз.

Если бы они были одни, Корвина повалила бы его на землю и сорвала с него одежду. Интенсивная смесь возбуждения, эмоций и чего-то такого необъяснимого пульсировала в ее венах, ее глаза хотели заплакать, а губы улыбнуться, грудь вздымалась от одышки, а сердце колотилось от перевозбуждения. В толпе воцарилась тишина, пока они ждали карту.

Корвина тасовала, зная, что карта станет ее ответом, станет всем, что она чувствовала, но не могла сказать в то время. Ей нужно было, чтобы он знал это, а небо, солнце и земля были тому свидетелями.

Карта выпала.

Дрожащими руками она подняла ее, губы тряслись, и повернула к нему.

Две Чаши.

Карта любви обменялась, соединилась, углубилась.

— Она чувствует то же самое, Мистер Деверелл, — Корвина поймала его пылающий взгляд. — Она чувствует то же самое.

Он бы поцеловал ее тогда.

Она увидела это в его глазах, в том свирепом взгляде, который он бросил прямо перед тем, как приподнять ее подбородок и попробовать на вкус ее губы. Но он замер, оставаясь прикованным к месту, его руки сжимались и разжимались в карманах, которые она могла видеть.

Это был один из самых глубоких, напряженных моментов в ее жизни, разделенный только между ними двумя посреди толпы.

— Это приносит облегчение, — заметил он, прежде чем бросить на нее еще один горячий взгляд и уйти.

Корвина сидела на траве, ее мир снова накренился вокруг своей оси от его небрежного заявления, с улыбкой на лице она смотрела ему вслед.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 24

 

Корвина

 

Он не упоминал об их заявлении, как и она.

Сразу после этого он на два дня уехал из Веренмор на какую-то работу, пока Корвина занималась, но, боже, она скучала по нему.

На третий день он оставил ей записку с просьбой встретиться с ним в башне после полуночи.

Корвина выскользнула из своей комнаты в черной кружевной ночнушке, одной из тех, что она надела специально для него, и двинулась по коридору, освещая путь свечами. Весь этаж спал, когда она тихо поднималась по каменной лестнице, дойдя до винтовой и тоже поднялась по ней.

Добравшись до самой высокой площадки, она остановилась, вспоминая, как впервые увидела его несколько месяцев назад прямо с того же места, вспоминая, как она была очарована, как все еще очарована.

С легкой улыбкой на губах она слегка приоткрыла тяжелую дверь, поморщившись от громкого скрипа петель, и проскользнула внутрь, направляясь прямо к большому арочному окну с витиеватым узором по краю. Поставив подсвечник в сторону, она выглянула наружу.

Ночь была на удивление ясной. С высоты башни она могла видеть мерцающие огни города далеко в долине, бесконечную гору, окруженную бархатистым черным лесом, полумесяц так близко, что она могла протянуть руку и коснуться его. Ей было интересно, как будет ощущаться ветер на ее лице на такой высоте. Окна были заколочены стеклами, возможно для того, чтобы не дать стихиям проникнуть в комнату.

На долю секунды она задумалась, как Трой, должно быть, чувствовал себя так высоко на крыше, печаль заставила ее отбросить эту мысль. Внизу она смотрела на пустую мощеную дорожку, погруженная в свои мысли о смерти Троя и Алиссы и их сверхъестественном сходстве.

Ей потребовалась минута, чтобы ощутить на себе чей-то взгляд.

Она посмотрела на отражение в стекле, когда Вад прислонился к двери, засунув руки в карманы и пристально глядел на нее. Дверь, через которую она вошла, была закрыта, почему-то не издав ни звука. Знал ли он какой-нибудь трюк?

— Ты пялишься, — сказала она ему, не поворачиваясь, просто видя его отражение, ее пульс трепетал на шее.

Он склонил голову набок в движении, которое было так похоже на него, рассматривая ее.

— Мне нравится наблюдать за тобой.

Она отодвинулась в сторону и удивилась, как он вообще мог видеть ее в скудном лунном свете.

— Вы следите за мной, Мистер Деверелл. И все же я вижу вас лучше.

— А сейчас? — спросил он, делая шаг ближе к ней. — Что ты видишь?

— Загадку, — сказала она ему, играя с ним, как он играл с ней, зная, что эта игра закончится только одним способом, и наслаждалась этим. — Моя загадка. В твоих глазах таится опасность.

— А в твоих глазах все еще светится голод, — его глубокий, хриплый голос резко прорезал пространство между ними. — Скажи, тебе нужно, чтобы я удовлетворял тебя больше?

Корвина почувствовала, как эхо его слов вибрирует где-то глубоко внутри нее. Он видел ее, по-настоящему видел, ее голодное существо, обнаженное перед ним. Тяжело дыша, она прижала руку к окну и уставилась на луну, другой рукой сжимая ночнушку. Она почувствовала тепло его тела позади себя, почувствовала, как он встал у нее за спиной, ее дыхание было громким.