Готы

В выборе средств для достижения поставленных целей Теодорих Остготский не стеснялся. А поскольку он был владыкой, находившимся в центре внимания всей тогдашней Европы, стремившейся подражать ему во всем, то именно на нем лежит немалая вина в одичании нравов, характерного для наступающего раннего (и не только раннего) Средневековья…

После мнгочисленных «боев местного значения» произошла первая большая битва на реке Сонтии (Фригиде)[501]. В ней остогами было поставлено на карту все. Потерянные ими в ходе первых неудач 2000 повозок с добром были заменены трофейными. Зерна для ручных зернотерок, имевшихся в каждой остготской семье, оставалось лишь на пару дней боевой страды. А вот мяса было в избытке. Памятуя о том, что «не хлебом единым сыт человек», готы в ожидании большой добычи и возможности «оттянуться по полной» в богатой Венетии забили чуть ли не весь скот, который гнали с собой, чтобы в случае чего не умирать на голодный желудок…

Воины рекса

Теодориха, оказавшись перед роковой дилеммой – смерть от голода в случае неудачи или «земля обетованная», благословенная Италия, в случае победы, – дрались как бешеные. Конница преодолела утомление от долгого похода, пехотинцы прорвались через спешно возведенные войсками Одоакра (вот она – римская выучка!) полевые укрепления, опиравшиеся своим правым, указывавшим на юг, крылом на развалины разрушенной «Бичом Божьим» Аттилой древней Аквилеи – конечного пункта торгового Янтарного пути. Одоакр был отброшен до самых стен Вероны и бурных вод реки Атесис. Разбив «восстановителя римского единства», остготы добились большого успеха. Ибо, хотя до завоевания Италии было еще далеко, в их руках оказалась богатая провинция Венетия. Вопрос продовольственного снабжения воинов Теодориха и их семей был, во всяком случае, решен.

Битва под Вероной, или, по-германски, Берном (поэтому Теодорих-Тидрек-Дитрих именуется в германских сагах «Бернским»), была еще более кровопролитной. Победа в ней далась остготскому царю не сразу. Остготская конница угодила в расставленную ей опытным в ратном деле гунноскиром Одоакром хитроумную ловушку. В самый критический момент, когда непосредственная опасность угрожала самому Теодориху и дрогнули ряды его телохранителей, их бегство было остановлено только вмешательством матери и сестры остготского царя, пристыдивших усомнившегося в победе сына и брата и упрекнувших его в намерении трусливо бросить их, отдав в добычу Одоакру. Устыдившись, Теодорих вроде бы собрал вокруг себя горсть самых верных и храбрых дружинников, повел их в бой и в последний момент вырвал у врага победу.

Этот легендарный эпизод вполне мог иметь место в действительности. А факт возможности участия вдовы Тиудемира и членов семьи Теодориха в Италийском походе (естественно, в обозе), подтверждается примером Алариха. Ведь и при разгроме Алариха в воспетой Клавдианом битве под североиталийской Поллентией жена и другие члены семьи вестготского царя были пленены победоносным Стилихоном.

Победа Теодориха над Одоакром в битве под Вероной сделала царя остготов господином всей Италии. Теперь у готов было вдоволь фуража (для конского состава), не говоря уже о провианте для состава личного. Разбитый Одоакр отступил в направлении Рима на Тибре, надеясь отсидеться там в ожидании перемены военной фортуны. Но ввиду отсутствия поддержки и симпатии со стороны неблагодарных римлян ушел в Равенну. Опираясь на эту мощную болотную крепость, гунноскир в следующем 490 г. так энергично повел боевые действия, что возвратил под свою власть значительную часть Северной Италии, вынудив остготского царя вновь отступить к реке Тицину[502]

. Лишь получив подкрепление из Галлии от царя толосских вестготов (!), Теодорих, опираясь на вестготские отряды, смог одержать решительную победу над Одоакром в битве на альпийской реке Адде, снова – и теперь уж окончательно – загнав его в Равенну.

«Навстречу им (остготам. – В.А.) вышел Одоакр со своими войсками; побежденные во многих сражениях, они вместе со своим вождем заперлись в Равенне и в других наиболее укрепленных местах. Осадив их, готы захватывали все остальные укрепления, когда им представлялся для этого благоприятный случай, крепость же Цезену[503], находившуюся от Равенны на расстоянии трехсот стадий, и самую Равенну, где находился и Одоакр, они не могли взять, ни заставив их капитулировать, ни силою» (Прокопий Кесарийский).