Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)

Свинья (говорящая на старке): Он убил троих братьев, не получив ни царапины. Я никогда не видел такого мужественного и бесстрашного воина.

Кровь стекала по его рукам. Палка в его руках раскололась от ударов, мозг моих братьев облепил ее. Он знал, что его ждал почет, даже если оставшиеся в живых захотят отомстить его немощному роду. Я добыл славу! Я завоевал ее для него!

(Другие свиноподобные прищелкнули языками и запищали).

Свинья: Ударом я сбил его на землю. Он упорно боролся, пока я не показал проворство своих рук. Затем он открыл рот и промямлил странную песню далекой страны. Он никогда не станет палкой в наших руках. (В этом месте все присоединились к пению и запели песню на «языке жен», один из самых длинных куплетов).

(Замечено, что в основном они говорят на старке, но в моменты кульминации, или по окончанию рассказов, они переходят на португальский.

Подумав, мы убедились, что тоже переходим на родной португальский в моменты наибольшего эмоционального накала).

На первый взгляд окончание сражения кажется невероятным. Но мы слышали достаточно историй и поняли, что все они оканчиваются гибелью героя. В них нет даже намека на комедию.

Лайбердейт Фигейро де Медичи «Отчет о межвидовых отношениях аборигенов Луситании» в Культурных Обзорах 1964:12:40.

***

У Эндера не было особых дел во время межзвездного полета. Курс следования был нанесен на карту и корабль шел в режиме парка, единственная обязанность сводилась к поддержанию скорости корабля близкой к скорости света. Бытовой компьютер отображал точную скорость движения, а затем определял возможную длительность полета (в субъективном времени) при данной скорости, или предлагал внести коррективы в режим парка, если возникали отклонения от скорости света. Как секундомер, думал Эндер.

Секунда, еще одна. Тик, тик, и жизнь кончилась.

Джейн не могла полностью перенести себя в бортовой компьютер, поэтому вот уже восемь дней Эндер был практически один. Компьютеры звездолета блестяще помогали ему в изучении португальского на основе испанского. Он уже мог свободно говорить, но еще с трудом понимал речь, так как многие согласные по-разному звучали в различных сочетаниях.

Каждодневные двухчасовые занятия языком с компьютером-педантом сводили его с ума. Во всех других путешествиях Валентина была рядом. Они не всегда разговаривали – Вал и Эндер настолько хорошо понимали друг друга, что зачастую им не о чем было говорить, слова были не нужны.

Теперь, без нее, Эндера раздражали даже собственные мысли; они путались и не достигали согласия, так как не было человека, который сказал бы об этом.

Не могла помочь даже королева пчел. Ее мысли были мгновенны. За одну минуту Эндера она проживала шестьдесят часов – дифференциал был слишком велик, и коммуникации с ней были неосуществимы. Если бы не заточение в коконе, она породила бы тысячи отдельных баггеров, каждый из которых осуществлял бы свою миссию, пополняя ее безграничную память своими познаниями. Но сейчас она имела только память, и после восьми дней собственного заточения Эндер наконец осознал ее рвение, беспредельное желание жизни.

Спустя восемь дней, он достаточно свободно изъяснялся на португальском и понимал речь, отпала прежняя необходимость в предварительном проговаривании на испанском. Тоска по человеческому общению настолько охватила его, что он был бы рад беседе с кальвинистом, лишь бы это был человеческий разговор.