Грааль никому не служит

Спираль развернулась, показывая грузного человека в мундире лионесского флота. Он сидел к нам вполоборота, отдавая приказы кому-то невидимому. Терминал выхватывал из пустоты кусок рубки. Белый подлокотник капитанского ложемента был заляпан красным. Где-то невдалеке звенела гитарная струна.

Услышав сигнал вызова, Ламберт обернулся:

– Не сейчас, – бросил он. – Бога ради, Борис, не сейчас.

– Капитан, вы забываетесь! Корабль на грани бунта, и я требую…

Ламберт горько усмехнулся:

– На грани… А это вы видели? – Он яростно ткнул куда-то вбок. – К системе Сигуны приближается рунархский корабль. Он вызывает «Красотку Игрейн».

– Пентера? – Я придвинулся к терминалу.

Витман бросил на меня ненавидящий взгляд, но промолчал. Я проверил пространство окраинников. Так и есть. Они отыскали меня раньше Симбы. Случайность? Скорее всего, да.

Витман нащупал кресло и уселся.

– Чего они требуют?

– Выдачи срединника. Иначе – сожгут бригантину. Это капёры. У нас нет шансов, господин Витман.

– Мы можем дать бой?

– Нет. Пентера превосходит нас по огневой мощи в несколько раз.

– Капитан Ламберт, как скоро мы сможем уйти из системы Сигуны? И сможем ли?

– Рунархи движутся по касательной к узлу. Узел между нами. На приведение корабля в состояние готовности требуется двадцать минут. Мы не успеваем.

– Тогда – к бою. Это последнее слово.

Не терпящим возражений жестом Борис отключил терминал. Капитанская рубка погасла, но ненадолго. Миг – и цилиндр вспыхнул вновь.

– Господин Витман, не так быстро. Экипаж не станет сражаться за срединника! – Ламберт чуть не кричал.

Мать Хаала выступила вперёд:

– В таком случае вам придётся иметь дело с Крещенским Вечерком.

Капитан устало посмотрел на неё:

– Вы требуете слишком многого, святая мать. Здесь Шамиль Богдараев, мастер охраны корабля. Говорите с ним.

Поле зрения терминала сместилось, открывая ранее невидимую часть рубки. Стало понятно происхождение кровавых пятен на ложементе. За креслом капитана стоял невысокий чернявый офицер с волчьими скулами и шрамом под левым глазом. Тело его было облито свинцовым блеском. Металлопластиковая броня под силовым полем. То, что я принял за звон гитары, оказалось звуком включенного вибролезвия. Кроме Богдараева в рубке находилось еще четыре человека – в боевых доспехах, с оружием. Все взвинченные донельзя. Среди бунтовщиков я заметил коротко стриженную блондинку. Скорее всего, счётчица, пилот-навигатор «Красотки Игрейн».

– Мат Хаал, – хрипло сказал мастер охраны. – Мы нэ можэм дэржат бой, жэнщина. Мы нэ можэм вэзти зэмлана твой родына.

– Так вот она, ваша честь воина, господин Шамиль, – усмехнулась монахиня. – Вот кого почитают на Лионессе: трусов и шакалов.

– Эй! Нэ говори так, жэнщина! – Человек в броне рванулся к капитану. – Слышишь?!

– Шамиль, назад! – крикнул Ламберт. – Я приказываю!

Клинок взметнулся, и кровь плеснула широкой струёй. Ложемент опустел. Система связи адаптировалась, исключая из показа объекты, маловажные для передачи сообщений.

– Мы всэх вас сгнабым, слышишь? Паскуд, сучай гныд!

С ложемента лилась кровь. Она исчезала, не долетев до пола. Оставалось лишь гадать, сколько мертвецов лежит в рубке.

– Так! Да! Со всеми! – заорала счётчица. Рванулась вперёд безумной валькирией. – И вашего шпиона! Траханого! Я! Лично! Слышишь?! Ты, ведьма! Невредимку корчишь?! Чистенькую?! – Она забилась в истерике. – Не хочу к рунархам!!

Шамиль ударил виброклинком, и передача прервалась. На этот раз окончательно.

Хаала повернулась к Витману:

– Что вы собираетесь делать?

– Мы не можем дать бой. Пентера раздавит «Красотку Игрейн» как скорлупку ореха. Придётся сдаваться.

– Если вы выдадите Андрея рунархам, – холодно отчеканила мать Хаала, – матриархиня Крещенского Вечерка добьется вашего отлучения от церкви. Уверяю, у неё хватит связей и полномочий. Вся Лионессе будет объявлена миром еретиков.

Витман тоскливо промолчал. Унификация вероисповеданий привела к тому, что стало возможным выключать любого человека или сообщество из структуры молелен. До сих пор Церкви не вмешивались в светскую жизнь. Но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Среди лионесцев много верующих. Если они узнают, по чьей вине их предали анафеме, Витман обречён. Да что Витман, весь экипаж «Красотки» окажется вне закона.

– Есть выход, мать Хаала.

– Какой же?

– Сигуна, – цензор указал на стену, где психоделическими цветами играла схема звёздной системы. – Мы дадим Андрею катер и высадим на планете. Высадка пойдёт по схеме «Призрак», так что рунархи не смогут её засечь. Аварийного запаса на катере хватит больше чем на полгода. А там уж не обессудьте: кто первый сумеет высадиться на Сигуну, тот и захватит приз.

– А рунархи?

– Нам придётся сдаться капёрам. Я не вижу другого выхода.

– Не видите? Тогда вот что, – мрачно заявила мать Хаала. – Я отправляюсь с ним. Мне совершенно не улыбается встречаться с врагами расы человеческой.

Альберт шагнул вперёд и, запинаясь, заявил:

– Тогда я тоже. С ними. – И оглянулся на меня, словно ища одобрения.

Когда Витман и Сабуро вели нас к отсеку истребителей, мать Хаала негромко сказала мне: