<p>Энтони Макгоуэн</p><p id="_bookmark2">Грач</p>

Перевод с английского Дмитрия Карельского

Иллюстрации Екатерины Бас

Волчок

Москва

2021

Сердечно благодарим издательство Barrington Stoke Ltd (Эдинбург, Великобритания) за возможность издать эту книгу.

© Anthony McGowan, текст, 2017

© Карельский Д. А., перевод, 2021

© Бас Е., иллюстрации, 2021

© ООО «Издательство Волчок», изд. оформление, 2021

* * *

Филу Эрлу — другу и вдохновителю

<p>1</p><p><image l:href="#i_005.jpg"/></p>

День выпал непростой. Подмёрзшие поля поблёскивали инеем, радуя его чёрный глаз. Но иней означал, что теперь, чтобы добраться до личинок и червяков, придётся потрудиться — сначала раздолбить клювом и расковырять когтями мёрзлую корку.

Но его всё равно переполняла радость.

Он радовался тому, что вокруг — родная стая, шумное сборище грачей и галок, его братьев, сестёр и друзей.

Радовался, что ему открыты все эти поля и леса, всё это бескрайнее небо.

Радовался молодости и тому, что за пол года, прошедших с того дня, как он, расправив чёрные крылья, впервые выпорхнул из родного гнезда, ему почти не бывало ни больно, ни голодно.

Галдя и каркая, грачи с галками выписывали круги над пашней. Начинало темнеть; ещё немного, и они, сбившись в растрёпанное облако, полетят устраиваться на ночлег.

Днём грачи и галки поигрались с ястребом-перепелятником. Дружной оравой они загнали его в заросли ив и молодых дубков и долго не выпускали, обсмеивая пронзительными глумливыми голосами. Самец ястреба-перепелятника был мельче грачей, приблизительно одного размера с галками. Крылья и спинка у него были тёмно-дымчатые, на расчерченной чёрными полосками кремовой грудке сияла оранжевая, цвета осеннего заката, подпалина.

Каким бы он ни был красавцем, стая его ненавидела и не давала носа высунуть из зарослей. Но скоро игра птицам наскучила, и они вернулись к привычному занятию — бесконечным поискам пропитания.

Как ни странно, какое-то время спустя перепелятник показался снова. Он уселся на голой вершине ясеня и сверху наблюдал за стаей, которая теперь не обращала на него внимания.

Тем временем по полю скользнула неясная грозная тень. Но молодой грач её не заметил. Просто, ковыряясь в земле, вдруг почувствовал, что стая готова сняться и улететь.

На сей раз обошлось без обычной ленивой неразберихи, когда вожаки давно уже взлетели, а самые нерасторопные птицы продолжают выискивать червяков. Птиц словно встряхнуло мощным электрическим разрядом. Поднялся пронзительный перепуганный гвалт.

Подхваченный общим страхом, грач расправил крылья и взмыл в воздух. Один взмах, второй… Земля была в трёх метрах внизу, спасительные кроны деревьев — в нескольких секундах лёта.

Но тут на него обрушился невообразимой силы удар. Грачу показалось, что у него плавятся кости, а плоть обращается в пар. Сквозь эту тупую всесокрушающую боль его раскалёнными иглами пронзала другая, ещё более острая.

Сбитый в полёте, грач грудью и клювом врезался в мёрзлую землю.

Один за другим последовали ещё два мучительно болезненных удара. И он понял, что попался. Что пережил великое превращение — из охотника в добычу, из пожирателя в пищу. Он чувствовал, как когти всё глубже вонзаются ему в спину, как крючковатый клюв терзает его плоть, как по кусочку выклёвывает мясо — его, грача, собственное мясо.

Но грачи так просто не сдаются. Он отчаянно бил крыльями, пытаясь стряхнуть с себя хищника. Выворачивал шею, чтобы исхитриться и ударить его своим мощным клювом, но попадал в пустоту.

Зато успел рассмотреть, что его закогтил не весело раскрашенный самец перепелятника, а бледнобурая самка. Она была заметно больше и сильнее самца и охотилась на голубей и сорок, а не зябликов и скворцов, как самец. Но на грачей и она нападала редко.

Но вот сейчас напала и отпускать добычу не собиралась.

Ещё один удар крючковатым клювом — как мазок тонкой кистью по холсту, на котором она вырисовывала смерть.

Грач так неистово бился и вырывался, что самка ястреба на секунду выпустила его, чтобы ухватить поудобнее, чтобы вонзить свои смертоносные когти в место помягче — в шею у самого черепа, чтобы оттуда достать ими до мозга, или в узкий промежуток между рёбрами, поближе к бешено бьющемуся сердцу.

Этого короткого мига хватило грачу, чтобы извернуться и оказаться лицом к лицу с хищницей. Теперь ему стало видно, куда ударить. Но его клюв только скользнул по перьям пониже её горла.

Она же вонзила когти обеих лап глубоко ему в грудь и шатром раскинула над ним крылья, словно хотела скрыть от посторонних глаз его страшный конец. Потому что да, она сейчас станет есть его живьём. А он будет смотреть, как она рвёт короткие пёрышки у него из груди, как выдирает полоски тёмного мяса и, запрокинув голову, глотает…

НЕТ!