Грач, или Вход дьявола

На этом дискуссия была закончена, день утвержден, место – выделено. Покойному Власу Власовичу предоставлялось право молча и спокойно ждать в морозильной камере установленной даты. Тем временем обзванивались родственники, по «Водору» ходил мрачный курьер, собирая пожертвования с работающих в помощь жене умершего. В кабинетах не прекращались дискуссии по поводу случившегося.

– Как вы думаете, женщины, – сидя за столом и витая в тайных мыслях, вдруг произнесла Вилена. – А степень моей привязанности к покойному должна как-то отразиться на количестве денег, которые мне надлежит внести в общий вклад?

– Мысли у тебя, Вилюш, замечу я, корыстные, – выглянув из-за кульмана, подметила Галина Ивановна.

– И сразу корысть! Ну при чем тут это? У меня с Власом Власовичем дел никаких не было – ни рабочих, ни личных. Жаловать он меня не жаловал. Да и я его не особо-то любила – идейный он был какой-то. Терпеть не могу таких мужиков. За что их только бабы любят, не пойму!

– Ты думай, о чем говоришь-то. Это ж грех большой – покойников обсуждать.

– Вот я, Галина Ивановна, и говорю, о чем думаю. Как говорится, мысли вслух и на общее обсуждение.

– А я вот слышала, что душа покойного сразу на небеса не улетает – она какое-то время среди родных и знакомых витает, слушает, как о покойном после смерти говорят.

– Точно, точно, – продолжила Вилена, – все конспектирует, а потом – бац! И досье на каждого в красной папочке слугам небесным преподносит.

– Ох, нехорошие у тебя шутки! Молода ты еще, жизни не видела. Вот накличешь на себя беду…

– Беду не кличут – она, как татарин, непрошеной сама в дом является, – не согласилась Вилена. – Только мы как-то окольными путями от дискуссии стали отходить. Денег-то сколько сдавать надо?

– Сколько не жаль! – ответила Галина Ивановна. – Ведь ты ж не покойному даешь, ему они теперь ни к чему, а жене его помогаешь в трудную минуту.

– А вы, наверное, правы, дам как все – чирик, а то ведь и вправду сочтут меня жадной и корыстной!

Чуть погодя в комнату технологов вошел мрачный курьер с пакетом, полным мелочи, и тетрадью, куда записывал, кто и сколько внес денег. Покойному, может, это уже и ни к чему, а вот для отчетности вдруг когда и пригодится.

По дому, где жил Влас Власович, вызвалась пройти соседка Лизочка. О такой роли она мечтала всегда, считая ее романтичной и где-то даже рискованной. Ведь ей выпала удача зайти в квартиру каждого жильца дома, увидеть столько, о чем впоследствии можно долго рассказывать. А какие приятные опасности могли ее поджидать, особенно в тех квартирах, где жили одинокие мужчины…

К такой миссии Лизочка готовилась около четырех часов, тщательно подбирая гардероб, макияж;, соответствующий обстоятельствам. А когда облачение тела было закончено, она вытащила из комода черный гипюровый платок, небрежно набросив его на плечи, дабы придать более траурный вид своему облику.

То, что происходило с Лизочкой во время посещения соседей, я рассказывать не стану. Но поверьте мне – это достойно отдельного романа!

А меж тем траурная эпопея продолжалась. На кладбище решили пригласить священника и там же, со всеми полагающимися почестями и соблюдая все законы церкви, «по-людски» проститься с дорогим человеком. Но в этом деле оказалась небольшая загвоздка. Город, в котором происходили все эти события, был не настолько маленьким, чтобы называться провинциальным, но обладал одной необъяснимой странностью: во всем городе не было ни одного места «свидания с Богом» – ни церкви, ни прихода. А те, кому это было необходимо, давно смирившись, ездили в район, находя в небольших деревнях старые церквушки.

В одну из таких деревень и было решено съездить представителю от «Водора», договориться обо всем с местным священнослужителем, попросив его подъехать в день похорон. Для этого Полиевкт Петрович выдвинул кандидатуру Федора Степановича, считая его одним из самых ответственных и вполне заменимых на работе людей. В данном случае кандидатура не обсуждалась и, быстро собравшись в дорогу, Федор Степанович выехал ближайшим по расписанию автобусом.

Добравшись до означенного места и найдя необходимый дом, он открыл незапертую калитку и вошел внутрь небольшого садика. В глубине этого сада, словно укрывшись от мирской суеты, стоял маленький, чисто выбеленный одноэтажный дом. Небольшие окна красиво обрамляли резные ставни. По ту сторону окон виднелись два горшка с растущими в них домашними цветами, в одном из которых пестрела ярко-красная герань, в другом же росло толстое мясистое алоэ. Окна в доме были занавешены тюлем, который полностью закрывал внутренний вид комнат от любопытных глаз.

– Мещанский домик, мещанский быт, – вслух подметил Федор Степанович и тут же в испуге обернулся проверить – не слышал ли кто его слов.

Но в саду кроме него и дремавшей в траве кошки никого не было. Федор Степанович подошел ближе к двери и постучал.

– Есть кто в доме? – спросил он.

– Как не быть, – отозвались изнутри. – Открывайте дверь да заходите.