Град огненный

— Людей… да, — признается Н. и голос ломается. — Сначала шла перестрелка. Мы были хорошо вооружены. Куда лучше ополченцев. Сопротивление сломили быстро. Я только одного не понимал: почему люди убивали своих же? Ведь ополченцы тоже выполняли распоряжения пана Морташа, и тоже ловили васпов. А то, что мы делали… — Н. облизывает губы, — это очень походило на обычные рейды васпов, когда еще была жива Королева. Мы подожгли несколько домов. Из них начали выскакивать женщины и дети. Один из военных, переодетый васпой, схватил красивую девушку с длинной черной косой и толкнул Сиду. Спросил: хочешь? Сид хотел, конечно. А я позавидовал ему, потому что у меня тоже давно не было женщины. Я сказал, что тоже хочу. Сержант засмеялся и сказал: устроим аукцион. И подал знак привести пленных. Сержант сказал: пытайте! У кого дольше продержится — тот и выиграл. Тогда я схватил пленного за волосы и отрезал ему ухо, — Н. дышит тяжело, ворот гимнастерки темнеет от пота, и он спешит продолжить: — Это было как соревнование. Мы быстро вошли в раж. Я не хотел уступать Сиду. Я делал так, как учил меня наставник. Я резал его долго. Старался, чтобы он не потерял сознание. Поэтому начал с ног и рук. Загонял щепы под ногти. Ломал пальцы. Вырвал ему зубы. Глаза и язык не вырезал долго. Не хотел, чтобы он захлебнулся кровью. И он видел все. Все, что я делаю с ним, — голос Н. крепнет, губы слегка искривляются в улыбке, и я понимаю, что в какой-то степени он гордится этим. И от этих откровений почему-то становится не по себе. Волосы встают дыбом, и накатывает тошнота, словно я сам никогда не делал того же. — Пленник долго держался, — между тем, продолжает Н., не замечая гримасы отвращения на моем лице. — Жители деревни рвались на помощь. В них палили. Люди так кричали… Кричали и пленные, и женщины, и те, переодетые, когда подошли к нам. Кого-то стошнило. Потом пришел сержант, — Н. вздыхает с сожалением. — Он тоже сначала отшатнулся. А потом сплюнул и выругался. Сказал: чертовы выродки! Я понял, что это про нас. Сид посмотрел с недовольством. Тогда сержант похлопал его по плечу и сказал: ладно, сынки, девка ваша.

— Что делали переодетые люди? — перебиваю его.

— Грабили, — с готовностью отвечает Н. — Угрожали выжившим.

— А всю грязную работу делали васпы? — тихо произношу я.

Н. вздрагивает, кивает согласно.

— Потом я понял, — говорит он. — Почему люди переоделись в форму васпов. Почему жгли дома. Почему позволяли нам пытать и убивать ополченцев. Почему разрешили… использовать… ту девушку… — Н. начинает запинаться. — Игра на публику. Такие слова я услышал потом от сержанта. И меня как по голове ударило! — Н. сжимает потные кулаки. — Им надо, чтобы в васпах видели только монстров! — выпаливает он. — Только убийц и насильников! Только зверей, которых надо держать на цепи… или уничтожать.

Он заглядывает мне в лицо, словно ожидает ободрения. Но я отворачиваюсь и стискиваю зубы. Одобрения не будет. И прощения тоже. По крайней мере, не сейчас.

— Дальше, — бросаю сухо.

— Дальше мы вернулись на базу, — доносится срывающийся голос Н. — В казарме я рассказал, что делали в поселении. А другие васпы смеялись и говорили, что все нормально. Что скоро будет по-прежнему. Только вместо Королевы будет Король. И за эту вылазку мне дали денег. И я расплатился с карточным долгом, — Н. делает паузу, сглатывает судорожно и добавляет: — А потом Сид пропал.

Он еще какое-то время молчит, ожидая моей реакции. Но, так и не получив ее, продолжает:

— Наутро его не оказалось в казарме. И еще двух солдат. Я спросил у сержанта… у настоящего сержанта. А он отвесил мне подзатыльник и крикнул, чтобы я не болтал ерунды. И не совал нос, куда не следует. Тогда я решил, что Сида просто отправили на очередное задание. А другие васпы сказали, что это нормально. Что время от времени васпов переводят с одной базы на другую. Потому что ополченцев много по всему Дару. И других васпов, не перешедших на сторону пана Морташа, тоже. Я только через несколько дней узнал, что на самом деле произошло. Тогда я и решился на побег.

Я, наконец, удостаиваю его взглядом. Н. трясется, как осина на ветру. Глаза безумные и влажные — вот-вот заплачет. Я впервые вижу, как плачут васпы. Не неофиты — переродившиеся солдаты, прошедшие пытки, инициацию, смерть.

Неприятное зрелище.