Град Петра

Послание это, в отличие от прежних, кавалер ван дер Элст зашифровал. Сложив несколько раз, спрятал в паз между брёвнами, притиснул паклей. Там оно дождётся Генри Вуда. Англичанин расстаётся с Москвой, будет здесь торговать табаком — в остерии на Троицкой площади.

Другого почтальона кавалер не ищет. Стоит ли рисковать! Ещё год — и король выгонит русских из Ингрии.

А с чертёжником просто повезло. Рольф Гримберг, служа семь лет в Нотебурге, набил руку. Крепость достраивалась, лейтенант постиг тонкости строительной науки. Перо его изящно, королю предан беспредельно.

И надо же, как тесен мир! Макс учился в той же гимназии, только позже! Вспомнили учителей, проказы в день выпуска. Да, и Рольф надевал чепцы на мраморных богинь в парке. На пьедестал Дианы водрузил ночной горшок.

   — Марсу — бутылку, — подхватил кавалер.

Рольф давился от счастливого смеха.

   — Бородавка, наш латинист, ох нализался! Спотыкается и бормочет: «С-сатурналия!»

Разговаривали не стесняясь. Барак для пленных офицеров — на Городовом острове, отступя от Невы, за таможней, — был пуст. Обитатели на работах. Ветер обвевал топчаны, вонявшие кислым, прелые опорки, обвисшие на деревянных тычках — гвоздей в Петербурге вечная недостача. «Благословен входящий» — вывел кто-то углём на притолоке колющими готическими буквами, тоскуя по отчему дому.

Лейтенант наклонился, русые волосы, уже поредевшие, сползли на лоб, бронзовый от веснушек. Нашарил под рубахой кожаный мешочек, подал Максу.

   — Пощупай!

Что-то твёрдое, угловатое. Рольф сделал предостерегающий жест — открывать нельзя.

   — Король не водил вас в Упсалу?

   — А, паломничество юных викингов! — улыбнулся кавалер. — Я слышал от младших... С нами он развлекался иначе.

   — Как же?

   — Рубил головы баранам и поросятам. Во дворце... Милая военная игра.

Шутливый тон отклика не встретил.

   — Его величество провёл с нами ночь в лесу. Спать не велел. Я всё-таки задремал, на меня напали муравьи... Инцидент, обративший на меня внимание его величества. Он сказал: «Поделом тебе». Потом, с восходом солнца, все к храму...

   — Так это...

   — Конечно. Каждый взял себе камешек. Спросите, как я сберёг? Казак сорвал с меня, думал — невесть что. Рубин, алмаз...

Кавалер слушал, внутренне потешаясь. Святой простофиля! Сберёг, таскает на себе, шею натёр тесёмкой... Представилось: мальчишки, бледные после бессонной ночи, голодные, у храма атлантов. Гимны пели, что ли? Приносили жертвы? Он и сейчас мальчишка. Не переболел, всё ещё верит...

   — Я рад тебя видеть, ужасно рад, — сказал кавалер. — Надо будет помочь тебе.

   — Чем? Я виноват, я должен выстрадать.

Он прижал к груди ладанку. Голубые глаза смотрели просяще. Не нужно помощи, не нужно подачек. Ну, разумеется, викинги в плен не сдаются.

   — Самое страшное — это бездействие. Всё можно терпеть — паршивую еду, вшей... Но сознавать, что ты служишь врагам... Что ты царский раб... В то время как его величество там, в Польше, не щадит своё здоровье... Рассказывают, подушка его величества покрывалась инеем. В палатку вкатывали раскалённые пушечные ядра с вечера, но ты же понимаешь, долго ли греют? А случалось, почивал прямо на снегу, положив голову на колени адъютанта. И конечно, ни одной женщины... Пока идёт война — ни одной... Графиня Кенигсмарк уж на что красотка...

Макс кивал, изображая почтительное любопытство. История известная. Правда, графиня не ахти как хороша теперь. В летах уже... Забавно, что она упорно преследовала Карла.

   — Влюбилась бешено... Женщины ведь без ума от него. Он равнодушен, а они именно поэтому...

Простофиле невдомёк, что красотку подослал Август. Для него старалась бывшая фаворитка. Опутать, чтобы склонить Карла к переговорам... Но не стоит огорчать потомка атлантов. Пусть питается легендой.

   — Слушай! Он приказал не впускать. Так она напала на дороге. Катила навстречу... Место узкое, не разъехаться. Так он, без слова, без поклона, повернул коня — и вскачь от неё. Единственный раз, когда его величество обратился в бегство. Но я болтаю, а для тебя это, поди, не новости. Ты же в другом положении. Вон какой чистый!

Открыться ему? Кавалер минуту молчал, набираясь смелости.

   — Видишь ли... Я по отцу фламандец... Здесь для всех — фламандец, служащий губернатора. А тебе я скажу больше, если будешь молчать.

   — Ты сомневаешься?

Подняв руку с воображаемой шпагой, простофиля поклялся. Хотел кровь себе пустить, побрататься, но кавалер, поморщившись, удержал. Достаточно клятвы. Немногого она стоит ныне, но пренебрегать не следует.

   — Будем вместе служить нашему королю, — произнёс кавалер, придав голосу торжественность.

В тот же день он доставил лейтенанта к Трезини. Архитектор перебрался из крепости в новую, крепко срубленную избу. Чертёжника ждал, поставил для него стол рядом со своим. Интенданта упросил подкормить пленного.