Градации Черного

Адольф настойчиво приглашал его к себе в гости, и Женя не знал, что ему делать. С одной стороны, ему очень хотелось поехать, но с другой стороны он почему-то никак не мог решиться и никак не мог сказать Роману, что они общаются, инстинктивно он чувствовал, что тот резко против этого. Женя не знал, что он будет делать, если Рома категорически запретит их общение…

Оставив все как обычно, на самотек, он решился на разговор с Романом только уже в день отъезда, он взял на работе два дня за свой счет и собирался в Петербург на целых четыре дня. Роман был хмур и неразговорчив, он молча накормил Женю ужином, хмуро собрал тарелки со стола, Женя робко посматривал на его напряженные плечи, и никак не мог начать разговор, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Я тебя слушаю, Женя, – бросил ему Роман не оборачиваясь, – ты уже два дня ты на меня поглядываешь и не решаешься начать, и вид у тебя такой, как будто ты что-то накосячил. Выкладывай, чего натворил?

Женя помолчал.

– Я хотел сказать, что мы с Адольфом, – он запнулся, – общаемся… И я очень хотел бы съездить к нему в гости на выходные…

– Ясно…

Женя выжидательно посмотрел на Романа, его щеки покраснели и он смущенно прятал глаза, не зная, как продолжить разговор дальше. Роман продолжал молча мыть посуду, Женя не видел его лица, поэтому не знал, что говорить дальше.

– Не считай меня дураком, Женя, – наконец угрюмо процедил Роман, – я знал, что вы общаетесь, еще в тот день, когда он от нас уехал. Ты еще побежал ему звонить в двенадцать ночи на улицу. И потом все эти звонки на сотовый, по скайпу… Скажи мне только одно – тебе это надо?

– Да, – тихо, но твердо ответил Женя, – он нравится мне и я хочу с ним общаться.

Роман снова долго молчал. Наконец он домыл посуду, и повернулся к Жене, вытирая руки полотенцем, его лицо выражало досаду.

– Ты же знаешь, Женя, что я против вашего общения. И что – это что-то изменит? – наконец бросил он и язвительно добавил, – как ты не поймешь, что ничего путного из вашего общения не выйдет, вы абсолютно разные, вы выросли не вместе. Тебе так хочется ощущать себя бедным родственником? Никак не пойму, зачем это ему. Золотому мальчику вдруг захотелось поиграть в любимого дядюшку…

Он замолчал и потом язвительно процедил сквозь зубы:

– Я как раз приехал к твоему отцу из армии, и, конечно же, это сокровище увязалось за ним. Сколько я его помню, он практически не слезал с Ванькиных рук, хотя ему тогда было лет шесть или семь. Ванька буквально на минуту отвернулся, а твой дядя уже лупил какого-то пацана, отнял у него игрушку, какого-то облезлого мишку. Ванька увещевал его, и просил вернуть, а тот ни в какую, крик, слезы, он просто не мог жить дальше без этой игрушки. Ваньке пришлось отдать за эту игрушку все деньги, что у него были. Однако мальчик наигрался быстро и равнодушно так бросил в лужу… – Он замолчал и язвительно добавил, – Ладно, общайтесь, посмотрим, как скоро он наиграется тобой, потом только не плачь…

Женя вспыхнул и хотел ответить что-то резкое, но вместо этого как обычно молча ушел в свою комнату собирать вещи, Роман тоже не заходил к нему, а под конец вообще куда-то ушел, поэтому Женя уехал не попрощавшись. Невский экспресс отходил в шесть вечера, Женя сел в вагон и принялся задумчиво смотреть в окно, стремительно темнело, и огоньки далеких городков стали сливаться в длинные разноцветные полоски, от этого начинала кружиться голова и Женя отвернулся от окна. Постепенно злость, вызванная словами Романа, прошла и он стал с тревогой думать о предстоящей встрече. Адольф сказал, что встретит его на вокзале, и Женя почувствовал легкое смущение, он не понимал, почему это вызывает у него такую реакцию. По характеру он был очень общительным, у него было огромное количество друзей и подружек, он мог познакомится и разговориться практически с любым человеком, теперь же он странно смущался и это было для него очень удивительно. Он стал думать об Адольфе, так неожиданно появившемуся в его жизни, он был удивительный и все время очень разный, иногда колючий и язвительный, иногда холодный, как глыба льда, а иногда от него исходила такая теплота и нежность, что Женя чувствовал, как земля уходит у него из под ног. Но обычно он бывал иронично-сдержанным с неизменной улыбкой на своих красивых губах. У Жени было слишком мало жизненного опыта, но каким-то внутренним чутьем он понимал, что это все лишь маски, прячущие его настоящего. Какой же он на самом деле и зачем прячется от окружающих за язвительными фразами и красивой улыбкой Женя не знал, и он с грустью подумал, что вряд ли когда-нибудь узнает. Он уже понимал, что некоторые люди прячутся за этими масками всю жизнь, когда уже становится невозможным отделить ее от своего настоящего я. Он мельком подумал, что совсем не знает Романа, хотя они прожили вместе уже пятнадцать лет, тот тоже прятался ото всех за личиной угрюмого волка-одиночки. Женя подумал и все же набрал Роману смс, что приедет в воскресенье, на которое тот не ответил. Потом Женя задремал и проснулся только когда поезд уже прибыл в Петербург.