Граф божьей милостью

Прогулявшись по молу, я окончательно убедился, что с налета проскочить в порт будет очень затруднительно, после чего взялся пересчитывать боевые корабли франков в гавани. Их оказалось почти полсотни, в основном — больших галер, хотя и нефы присутствовали.

Немало, весьма немало, по нынешним временам — целая армада, но в отношении посудин франков я особо не переживал. Во-первых, в случае тревоги ввиду жуткой скученности их будут выводить в море на веслах очень долго, а в самом порту эти лоханки не представляют никакой опасности. Пара брандскугелей — и получится один громадный костер. Правда, для того чтобы подойти на дистанцию выстрела, надо еще умудриться просочиться через чертовы башни.

Дальше мы облазили всю Ла-Рошель, особое внимание уделив городским стенам. Укрепления впечатлили, такие не всякая армия возьмет, однако они были предназначены только для обороны извне, а если мы каким-то образом проникнем в город с моря, все эти каменные громадины абсолютно бесполезны. А вот бастион Сен-Жерве, который мужественно обороняли мушкетеры, я так и не обнаружил. Тут или Дюма приврал, либо его еще не построили.

Пока шлялись, дико проголодались, и пришлось срочно искать какую-нибудь таверну. Коя почти сразу подвернулась, под претенциозным названием «Рог изобилия». Надо сказать, именование заведения совершенно не соответствовало действительности, но здесь за сущие гроши мы получили каморку с двумя набитыми свежей соломой тюфяками и целое корыто жареной свежайшей трески с двумя кружками пива вдобавок. Правда, скверного. Перед сном я начертил углем на столешнице подробный план города, чтобы закрепить его в памяти, а потом стер.

Не скажу, что ночь прошла спокойно: клопы грызли немилосердно, но, как бы там ни было, я вполне выспался, проснулся с рассветом и прямым ходом отправился в порт, для того чтобы совершить эксфильтрацию из города. Все, что хотел, я уже увидел, так что далее торчать здесь уже не было ни малейшего смысла.

Путь в порт лежал через рыбный рынок, ничем не отличающийся от подобных в других приморских городках. Груды рыбы и прочих морских гадов, жуткая вонь и грязь, истошные вопли торговцев и жуткая толчея.

И тут совершенно неожиданно для себя сквозь жуткий гомон я вычленил…

— Хай тоби грець, потвора паскудна!!! — громко частил разъяренный женский голос. — Чтоб у тебе глаза повылазили, злыдень!

Вот честно, я чуть не сел задницей прямо в лужу жидкой грязи. Нет, ругань вокруг стояла сплошная, но ругались на французском языке и куче местных диалектов, но, черт побери, откуда здесь взялся шикарный русско-украинский суржик? Причем совершенно современный? Уж я этот говор ни с каким другим не перепутаю, потому что долго жил в Киеве, когда тренировал сборную республики.

«Ну ничего себе… — восхитился я и немедля зашарил взглядом вокруг. — Прямо косяком брат-попаданец пошел. Верней сестра, в данном случае. Неужто та самая tyotya Katya из Kieva, о которой мне Лидка говорила?»

Так, беззубая старуха — нет, не она точно, голос звучал сравнительно молодой, и эта не она… И не эта толстуха… Ну, давай, выдай еще чего-нибудь на нашем!

Как назло, народ на рынке постоянно менялся, изображая собой аналог броуновского движения, а неведомая попаданка больше не являла знание украинского языка.

Я в отчаянии ругнулся. Ну не орать же мне на русском на весь рынок?

И тут совершенно неожиданно я заметил очень приметную процессию. Впереди шла очень дорого одетая статная матрона. Красивая, лет тридцати с хорошим хвостиком, вся полная горделивого достоинства, она рассекала толпу, как дельфин — косяк сельди. Встречный люд поспешно уступал ей дорогу, а торговцы раболепно и услужливо кланялись. Следом за дамой тащились пара нагруженных корзинами служанок и здоровенный увалень с алебардой, видимо, охранник.

«Она, не она? — немедленно задался я вопросом. — Мордашка вообще-то на славянскую смахивает. Видно, что богатая, но не дворянка, по одежде понятно. Скорее купеческого сословия. Ухоженная, даже слишком для этого времени. Ну и что делать? Вид у меня не тот, чтобы знакомиться, и вообще, стоит ли? У дамочки все явно в порядке, вон как народец суетится, видать, известная в городе особа. То есть умудрилась не только выжить, но и устроиться. Встретить коллегу-попаданца, конечно, волнующе, но далеко не факт, что полезно. Пожалуй, пусть идет себе…»

Но Провидение, как всегда, вмешалось в планы. Неожиданно откуда ни возьмись выскочили несколько оборванцев и на мгновение обступили матрону.

— Куда лезешь, паскуда! — истошно завизжала дама на великом и могучем.

Верзила с алебардой ломанулся к ней, но воришки, а это были именно они, уже сделали свое дело и попытались смешаться с толпой.

Чудом заметив того, кто срезал кошелек с пояса матроны, я подставил ему ногу, а когда тот плюхнулся в грязь, прижал коленом и, выкрутив руку, вырвал мошну.

А потом с поклоном протянул даме, продолжавшей визжать.

— Прошу, госпожа!