Граф божьей милостью

Потянулось томительное ожидание, но его помог скрасить кувшинчик с самогоном, который нам с собой дала попаданка вдова Сервантес. Впрочем, на спиртное я особо не налегал. Не до того.

Наконец скрипнули засовы. Нас освободила сама Екатерина Ивановна.

— Небось притомились уже? — хихикнула она. — Еле спровадила ухажера. Замуж звал.

А уже за столом, который накрыли заново, веско сообщила:

— Шукают вас. Правда, толком не знают, кого и зачем. Но все выезды из города перекрыли, так как описание есть. Прево помимо сватовства выспрашивал, не запомнила ли я вас. Вы все уже дела сделали али еще кого порешить собрались?

В глазах у вдовушки промелькнула тревога. Уж не знаю, за нас или за себя.

— Здесь — уже все, — спокойно ответил я. — Надо как-то выбираться из города. И чем быстрее, тем лучше. Вот только как, увы, пока не знаю.

— Я знаю, — так же спокойно сказала Екатерина, разливая самогон по чаркам. — А пока давай выпьем!

Выпили, и не раз. За разговорами засиделись почти до полуночи. Мне для ночевки отвели спальню почившего мужа вдовы Сервантес, а Клауса наша хозяйка отправила куда-то в другое помещение. Очень ожидаемо, так как в конце застолья Екатерина уже не скрывала своих совершенно понятных намерений в отношении меня.

И я не ошибся. Едва омылся и лег, как в комнате появилась Катя в длинной прозрачной ночной рубашке и с платком на плечах.

— Знал, что я приду? — Она ловко юркнула под одеяло и прижалась ко мне.

— Ждал…

— Но я не для того, нет, — жарко, с придыханием зашептала она. — Не подумай, просто поговорить хочется. Очень хочется! Знаешь, как я соскучилась по нашему говору? Прямо до слез. Вот так, прижаться и просто поболтать. — Катя уютно устроилась у меня на плече и жалобно всхлипнула. — Думала рехнусь, когда сообразила, куда попала. Сама не знаю, как выжила…

— И у меня так же было. — Я приобнял женщину и прижал к себе. — Не плачь, видно, у Господа на нас свои планы есть, если не дал пропасть.

— Больше никого из наших не встречал?

После недолгой паузы я ответил:

— Нет, не встречал. Но если мы попали, значит, и другие могут быть. Но сама знаешь, люди разные, так что не советую специально искать. А если встретишь, не спеши себя открывать. Всякое может случиться.

— Знаю… — тихонечко кивнула Катя. — Знаешь, как я перепугалась, когда ты со мной по-нашему заговорил. Думала, не признаюсь ни за что. Само получилось.

— И у меня само.

— А детки у тебя есть?

— Есть. Две… нет, три девочки.

— Мастер!

— А то.

— А мне Господь не дал еще.

— Даст. Обязательно даст.

— Я уж постараюсь… — Катя хихикнула. — Правда, рожать боюсь. Сам знаешь, тут врачи, хай Бог милует.

— Как время придет, я тебе найду нормального. Ну… сравнительно, конечно. По крайней мере, моих девчат он принял без проблем.

— Может, останешься? — вдруг попросила Катя. С надрывом и безнадежностью в голосе, словно уже знала, что я откажусь.

— Не могу, Катюша… — Я осторожно поцеловал ее в висок. — У меня своя дорога. Только благодаря тому, что иду по ней, я и выжил. Сойду — сразу конец. Понимаешь?

— Понимаю… — жалобно всхлипнула женщина. — А давай… давай споем? Тихонечко… Вот эту, помнишь? Про миллион алых роз…

— Пугачева?

— Ага! — прыснула Катя.

— Давай…

Так и пролетела ночь. Мы разговаривали, пели, рассказывали анекдоты и вспоминали фильмы нашего времени. А того, что обычно случается между женщиной и мужчиной в постели, у нас так и не случилось. И к лучшему. Катерина — очень привлекательная женщина, но секс мог все испортить. Я уже говорил, что это время пришлось по мне, как пиджак от лучшего портного, я даже стал забывать, как это — жить в двадцать первом веке, но вот эта ночь неожиданно тронула сердце, словно я побывал на родине после очень долгих лет на чужбине.

А утром пришло время заняться эксфильтрацией из Ла-Рошели. Отправленные на разведку в город слуги доложили, что усиленное наблюдение за портом и воротами еще не сняли. Пришлось согласиться на план вдовы Сервантес. А план этот оказался весьма оригинальным. Вот даже не знаю, как сказать. Порой мне кажется, что все женщины думают одинаково.

— Ну чего? — Катерина удивленно поджала губы и развела руками. — Он большой, поместишься. Дырок навертим, чего-нибудь мягонькое подложим, доедешь с комфортом. Да тут и ехать всего ничего.

На полу рядом с ней лежал открытый чемодан. Здоровенный, обтянутый телячьей кожей поверх плетенной из лозы основы. Чемодан!

Клаус умело скрывал улыбку. В свое время я ему рассказывал, как бежал из Фуа почти в такой же емкости. Н-да… похоже, линять таким образом становится традицией. Да и черт с ним. Другого выхода особо и нет. В прошлый раз сработало, может, и в этот получится.

Я грозно зыркнул на оруженосца и притворно тяжело вздохнул.

— А горилки с собой своей дашь?

— Дам, дам, — с улыбкой пообещала Катя. — Целую пляшку. И сальца на закуску.

— Тогда ладно.

Я и вправду отлично поместился, даже ноги не пришлось сгибать. Клауса засунули в здоровенную корзину и завалили разным хламом. Потом нас погрузили на крышу возка, на котором почтенная вдова Сервантес собиралась выехать в свое загородное имение.