Граф Мечников

– По обстоятельствам. Мы прекрасно знаем, что у шведов есть рынки рабов. Это один из вариантов добычи людей. Кроме того, имеется бывшая Сестрорецкая Рабочая Республика, где не все жители довольны своей жизнью. Хотя, по сведениям наших дипломатов в Гатчине, московские каратели еще полгода назад ушли к себе домой, и быт граждан СРР понемногу налаживается. Считаю, что можно попробовать сманить людей из Сестрорецка и по-тихому вывезти их с собой на поселение в нашем владении.

– Как вольных колонистов?

– Разумеется, это же свои люди.

– А на чем их перевезем, фрегат ведь не резиновый?

– На «Аделаиде». Если мы с вами сейчас примем окончательное решение основать в Ла-Ферроле форпост, то уже завтра утром, с нашими семьями на борту, нагруженный техникой и стройматериалами, лайнер выйдет в океан и направится к нам. Через четверо суток он будет здесь, и после разгрузки, не откладывая задуманное на потом, фрегат и «Аделаида» сразу же пойдут на Балтику.

Скоков посмотрел на лейтенантов, одобрительно покивал головой и согласился:

– Слушай, Мечник, а ведь это все реально.

– Будем надеяться, что да, а иначе туго нам придется.

– Да чего там сомневаться, все получится. Может быть, не сторгуемся со шведами. Ладно. Не выгорит дело в Сестрорецке. Пусть. Тем же питерским повольникам предложи новые земли, где погулять можно и красочно теплый морской берег распиши, пойдут с нами и долго думать не станут. При этом никого из них дикари не смущают, лишь бы мы им боеприпасы подбрасывали, и хабар по справедливой цене принимали. Это же можно такие дела завертеть…

Видя, что кавторанг разошелся, я остановил его:

– Про большие дела и светлое безоблачное будущее позже поговорим, а пока решаем за день сегодняшний. Кто за то, чтобы остаться в Ла-Ферроле?

Проголосовали единогласно, все четверо «за». Командиры отряда в очередной раз убедились в том, что новоиспеченный граф Мечников понимает, что делает и просчитывает свои шаги, и были готовы выполнять мои приказания дальше.

– Раз все решили, – продолжил я, – то начинаем работу. Максим Сергеевич, – взгляд на Скокова, – швартуй фрегат к причалу, нечего ему в океане болтаться.

– Как и сказал, уже сегодня буду у причальной стенки.

– Игнач, ты своими артиллеристами и Группой Огневой Поддержки начинаете готовить оборону порта Ла-Ферроль. Оборудуй позиции для минометов и гранатометов, и прикидывай места для постановки минных полей. На ближайшие пару месяцев, до возвращения «Ветрогона» и «Аделаиды» с Балтики, мы будем держать за собой только десять квадратных километров бывшей военно-морской базы. А город станем рассматривать как боевое предполье.

– Понял, – согласный кивок пластуна.

– Кум, – следующий приказ для связиста, – до отхода «Ветрогона» в поход, восстанови местную радиоточку, чтобы гарнизон мог с «Гибралтаром» и нами общаться. Ты говорил, что в несколько дней уложишься. Это реально?

– Да.

– Добро. Серый, теперь ты.

– Готов, – отозвался командир роты разведки.

– На Балтику пойдет рота Крепыша, а твоя, соответственно, останется здесь. Поэтому уже завтра начинай более подробную разведку местности и наноси на карту все, что нам может пригодиться. Точные карты провинции и городов у тебя уже есть, так что не ленись, и каждый брошенный заводик или мастерскую на учет бери. Плевать, что развалины, под ними подвалы имеются, а в них может оказаться все что угодно.

– С местными жителями, если таковых встретим, как себя вести?

– Нейтрально, предлагай к нам перебираться, но особо не настаивай. Кстати, из тех беглецов, кто у нас останется, можешь к себе в проводники несколько человек взять. Я видел, какими завидущими глазами молодежь на твоих ветеранов смотрела, так что выбирай кого угодно, за тобой любой пойдет.

– Псов с собой заберешь?

– Только Лихого, а Умный здесь останется.

– Все ясно. Вопросов больше не имею.

– В таком случае, товарищи офицеры, расходимся. Что делать вы знаете, а рабочие вопросы будем решать по мере их поступления.

Командный пункт опустел. Я отдал приказ охране паковать вещи и готовиться к маршу на Ла-Ферроль, а сам отправился к испанцам, которые все так же, находились на пляже. Беженцы, которых скопилось более ста пятидесяти человек, увидели среди моих воинов суету и уходящие в море мотоботы, и тоже задергались. Это было объяснимо. Общением я испанцев не баловал, поблажек не давал, своими мыслями и планами на их счет не делился и, конечно же, они беспокоились за свою жизнь, в которой не было ни ясности, ни определенности.

Я подошел к толпе, которая сгрудилась в одном месте. Рядом со мной встал Диего Миронес, который все время находился рядом со своими соотечественниками, и я начал говорить: