Граф Остерман

Возможности Александра Даниловича оказывать покровительство Остерману значительно расширились после кончины Петра Великого. На троне должен был восседать его внук, сын царевича Алексея, но А. Д. Меншиков вместе с П. А. Толстым сделали все возможное, чтобы на троне оказался не 10-летний Петр II, а вдова покойного императора Екатерина Алексеевна.

Оба они опасались мести Петра II: повзрослев, полагали они, Петр II будет им мстить за гибель своего отца: Меншикову за то, что он третировал его и позволял по отношению к нему грубое обращение; второму за то, что уговорил царевича Алексея возвратиться из бегов в Россию, где царь нарушил свое обещание не подвергать его наказанию за побег.

Расчетливые дельцы Меншиков и Толстой решили, что для них куда безопаснее будет воцарение вдовы покойного императора Екатерины Алексеевны, тем более что они имели право истолковать присвоение ей титула императрицы, совершенное по повелению Петра I в 1724 г., как его намерение вручить императорский скипетр именно ей, а не кому-либо другому.

В 1724 г. Петр торжественно в Успенском соборе Кремля короновал свою супругу императрицей. Сторонники ее воцарения истолковали эту акцию как его еще одно намерение объявить ее наследницей престола.

Никитин Иван Никитич. Петр I на смертном ложе. 1725 г. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Судьбу трона решали сила, а также настойчивость Меншикова. Когда сановники собрались у тела покойного императора, раздалась барабанная дробь выстроившихся на площади двух гвардейских полков: Преображенского и Семеновского. Первым из них командовал Меншиков, вторым — генерал Бутурлин.

— Кто осмелился привести их сюда без моего ведома — разве я не фельдмаршал? — спросил президент Военной коллегии князь Репнин.

— Я велел прийти им сюда по воле императрицы, которой всякий подданный должен повиноваться, не исключая и тебя, — отрезал Репнину Бутурлин.

Когда кто-то из сторонников великого князя Петра Алексеевича предложил открыть окно, чтобы, по-видимому, обратиться к собравшейся у дворца толпе за помощью, раздался властный голос Меншикова:

— На дворе не лето.

Свои слова светлейший князь подкрепил приглашением в покои гвардейских офицеров, которых обласкала Екатерина и которые поклялись свернуть шеи ее противникам. Так, без применения силы бывшая пленница Марта Скавронская стала императрицей Екатериной I.

Возведение Екатерины на императорский трон положило начало распоряжения гвардейскими полками императорским троном на протяжении всего XVIII столетия. В данном случае их роль была пассивной, в последующее десятилетие они по-хозяйски распоряжались судьбами престола, являясь движущей силой переворотов.

Воцарение Екатерины повлияло на судьбу союза князя Меншикова с графом Толстым. Их более не угнетала угроза оказаться в опале, и их совместные действия при возведении на трон Екатерины Алексеевны постепенно становились сначала прохладными, а затем и враждебными. Граф Толстой явно был в этой схватке слабее светлейшего князя.

Хотя Екатерина Алексеевна еще в 1724 г. в благодарность за руководство ее пышной коронацией с позволения Петра Великого и возвела Петра Андреевича в графское достоинство, он не мог на равных соперничать с Александром Даниловичем в степени близости к императрице и оказываемом на нее влиянии. Меншиков свыше двух десятилетий оказывал Екатерине разного рода услуги, важнейшая из которых состояла в том, что она стала известной царю благодаря его старанию, в то время как Толстому она была обязана единственной услугой — организацией коронации.

Властный Меншиков при Екатерине I вступил на первую ступень своего превращения в полудержавного властелина. При Петре II он стал фактическим правителем России и даже пытался породниться с царствующей династией путем брачного союза малолетнего императора Петра II и своей дочери Марии.

Депеши прусского дипломата Мардефельда освещают преимущественно условия восшествия Екатерины Алексеевны на престол и сведения о первых месяцах ее царствования. Мардефельд полагал, что Екатерина обязана восшествием на престол А. Д. Меншикову: «Как только царь простился с гвардейскими офицерами, — доносил Мардефельд королю в депеше от 10 февраля 1725 г., — Меншиков повел их всех к императрице. Последняя представила им, что она сделала для них, как заботилась об них во время походов и что, следовательно, ожидает, что они не оставят ее своею преданностью в несчастье. На это поклялись они под сильным плачем и стоном ее величеству, что все они лучше согласятся умереть у ее ног, чем допустят, чтобы кто-либо другой был провозглашен».

Жан-Марк Натье. Портрет Екатерины I. 1717 г. Масло, холст. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург