Граф Остерман

К началу июля 1721 г. Брюсу и Остерману удалось достичь значительных успехов в главном вопросе, из-за которого началась Северная война, — получить согласие шведов уступить России Эстляндию, Лифляндию, Ингрию, часть Карелии и город Выборг. Владение этими территориями на побережье Балтийского моря превращало Россию в морскую державу. Вместе с тем остались несогласованными ряд вопросов, одни из которых имели большое значение для России, другие для Швеции.

Надлежало окончательно урегулировать вопрос о границе в районе Выборга: шведские уполномоченные Лилиенштедт и Штремфельд считали, что владение узкой территорией на север от Выборга должно удовлетворить Россию, и ее расширение предоставит России плацдарм для овладения Финляндией. Русские уполномоченные требовали отодвинуть границу от Выборга на 30–50 километров, что должно обеспечить безопасность крепости. Они заявили, что Россия не намерена захватить Финляндию и новая граница не должна вызывать опасения у Швеции.

Не урегулированным оставался вопрос о невмешательстве России во внутренние дела Швеции. Под вмешательством подразумевалось упоминание в договоре прав на шведский престол герцога Голштинского. Дело в том, что у Ульрики-Элеоноры и ее супруга Фридриха, которому она передала шведскую корону, не было наследников. После смерти Фредерика единственным преемником оказался сын старшей сестры Ульрики-Элеоноры герцог Голштинский, являвшийся креатурой России. Именно поэтому Брюс и Остерман настаивали на том, чтобы права герцога на трон были отмечены в договоре.

Оставался не согласованным и вопрос о размерах компенсации за уступленную России Лифляндию. Напомню, Петр соглашался уплатить Швеции максимум два миллиона рублей, в то время как шведские уполномоченные запросили три миллиона.

Не достигнуто было в переговорах и соглашение о «маетностях», которыми владели помещики на территориях, отошедших к России. Шведы требовали, чтобы компенсация должна быть выплачена владельцам всех имений, расположенных на землях, отошедших к России, в том числе в Ингрии и Карелии. Русские уполномоченные соглашались признать права на «маетности», расположенные только на территории Лифляндии и Эстляндии и отказывались признать права помещиков на имения, расположенные в Ингрии и Карелии, поскольку эти провинции издавна принадлежали России и были отняты у нее в начале XVII столетия. Более того, Ульрика-Элеонора в 1719 г., когда истекло девять лет после того, как Лифляндия и Эстляндия в 1710 г. оказались во владении России, значительно расширила привилегии лифляндских и эстляндских помещиков. Шведские уполномоченные требовали, чтобы Россия удовлетворила привилегии, предоставленные помещикам указом 1719 г., в то время как Брюс и Остерман считали эти претензии незаконными, поскольку в 1719 г. Швеция не располагала никакими правами на обе провинции.

Обе договаривавшиеся стороны были заинтересованы в установлении мира, причем Швеция значительно больше, чем Россия, еще располагавшая ресурсами для продолжения войны; обе стороны достигали компромисса взаимными уступками. Обычным средством давления на противоположную сторону было категорическое заявление о том, что при сохранении пункта в предложенной редакции она не подпишет договора или прекратит свое участие в переговорах. В случае если шведы проявят упорство и откажутся пойти навстречу требованиям русских уполномоченных, Петр велел генералу Голицыну быть готовым к возобновлению военных действий, которые разрешал начинать без специального уведомления. Так, русские уполномоченные заявили, что если шведская сторона не согласиться удовлетворить их требования о границах, то они прекратят переговоры. Равным образом шведы заявили, что без включения в договор Речи Посполитой они тоже не подпишут договора.

В итоге переговоры, надо признать, велись настолько успешно, что в течение июля и августа были согласованы все спорные пункты договора и он был подписан 31 августа. Текст Ништадтского мирного договора состоял из 24 пунктов. Нет резона излагать содержание каждого пункта, остановимся на изложении важнейших из них.

Договор устанавливал «вечный, истинный и ненарушимый мир», а также «истинное согласие и неразрешаемое обязательство дружбы» между Россией и Швецией. Обе стороны обязались не предпринимать «ничего неприятельского или противного» друг другу, ни тайно, ни явно, ни прямо, ни косвенно, не оказывать помощь третьим странам, которые выступили бы против одной из них, не вступать в союзы, враждебные заключенному договору, «но паче верную дружбу и соседство и истинный мир между собою содержать, один другого честь, пользу и безопасность охранять и споспешествовать, убыток и вред елико им возможно, по крайней мере остерегать и отвращать».