Граф Остерман

«1. Ни с кем войны не всчинять. 2. Мира не заключать. 3. Верных наших подданных никакими новыми податями не отягащать. 4. В знатные чины как в статские, так и в военные, сухопутные и морские, выше полковничьего ранга не жаловать, ниже к знатным делам… не определять и гвардии и прочим полкам быть под ведением Верховного тайного совета. 5. У шляхетства животы и имения и чести без суда не отнимать. 6. Вотчины и деревни не жаловать. 7. В придворные чины как русских, так и иноземных без совету Верховного тайного совета не производить. 8. Государственные расходы и доходы не употреблять.

И всех верных своих подданных в неотменной своей милости содержать. А буде что по своему обещанию не исполню и не додержу (не выполню. — Н. П.), то лишена буду короны Российской».

Кондиции настолько ограничивали самодержавную власть, что монарху оставляли лишь формальную власть, а реальная власть должна была оказаться в руках Верховного тайного совета, подавляющее большинство которого составляли представители двух родовитых фамилий. Содержание кондиций дает основание полагать, что с принятием их в России должна быть установлена новая олигархическая политическая система, отличавшаяся и от абсолютной монархии, поскольку власть монарха была ограничена, и от парламентской монархии, поскольку власть монарха ограничивалась не в пользу избранного народом парламента, а в пользу бюрократического учреждения, члены которого были назначены верховной властью.

В кризисные дни января 1730 г. в Митаву, где проживала герцогиня Анна Иоанновна, отправилась делегация во главе с князем Василием Лукичем Долгоруковым, которой было поручено объявить герцогине об избрании ее императрицей, а также подписать кондиции, составленные Верховным тайным советом и ограничивавшие власть монархии настолько, что в ее руках оказалось не самодержавная власть, а ее призрак.

Неизвестный художник. Портрет императрицы Анны Иоанновны. XVIII в. Холст, масло. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Назначая В. Л. Долгорукова руководителем делегации, «верховники» руководствовались тем, что у Василия Лукича установились добрые отношения с герцогиней Курляндской. Кроме того, Василий Лукич, имея репутацию опытного дипломата, найдет, как полагали «верховники», способы убедить ее подписаться под кондициями.

Дело в том, что у основных противников «затейки верховников» нашлись оппозиционеры в лице Феофана Прокоповича, П. И. Ягужинского, лифляндца Левенвольде, отправившие в Митаву своих курьеров с письмами, извещавшими вдову, что не только столичные дворяне, но и дворяне, прибывшие в Москву из провинции на свадебные торжества, не состоявшиеся вследствие кончины жениха, не разделяют стремление «верховников» ограничить ее власть.

Как-то один из членов делегации встретил расхаживавшего на улицах Митавы курьера Ягужинского. Легкомысленный курьер тут же был схвачен и допрошен о цели своего приезда в Митаву и немедленно был отправлен в Москву в сопровождении члена делегации генерала Леонтьева. Курьер оказался камер-юнкером герцога Голштинского П. С. Сумароковым. Он, по свидетельству Миниха-младшего, первым известил Анну Иоанновну о ее избрании императрицей и уведомил о том, что «верховники» без одобрения дворянства намереваются ограничить самодержавную власть. Левенвольде советовал Анне Иоанновне подписать бумагу, «которую после нетрудно разорвать», что она и сделала.

Между тем доставленный в Москву Сумароков во время допроса подтвердил ранее данные показания о своей миссии в Митаву и таким образом выдал Ягужинского. Тот был взят под стражу и не отрицал показания Сумарокова. «Верховники» ощутили нависшую над ними угрозу, о чем свидетельствует суровый приговор, вынесенный Ягужинскому. Приговор должен был предупредить всех противников их плана, что их ожидает такая же участь — казнь.

Анна Иоанновна подписала в Митаве следующее свое обязательство, текст которого был заранее составлен в Москве: «Хотя я рассуждала, как тяжко есть правление столь великой и славной монархии, однако же, повинуясь Божеской воле и прося его Спасителя помощи, к тому же не хотя оставить отечества моего и верных наших подданных, намерилась принять державу и правительство, елико Бог мне поможет так, чтобы все наши подданные, как мирские, так и духовные, могли быть довольны.

А понеже к тому моему намерению потребны благие советы, как во всех государствах чинится, того ради пред вступлением моим на Российский престол по здравом рассуждении, избрали мы за потребность для пользы Российского государства и по удовольствованию верных наших подданных, дабы всяк мог видеть и правое наше намерение, которое мы имеем к отечеству нашему и верным нашим подданным и для того, каким способом мы то правление вести хощем, и подписав нашею рукой, послали в Тайный верховный совет, а сами сего месяца в 2 день из Митавы в Москву для вступления на престол. Дано в Митаве 29 января 1730 года».