Граф Сен-Жермен

Автор мемуаров замечает между прочим о странном обыкновении Сен-Жермена обращаться к пожилому барону Книпхаузену со словами «сын мой».[376] В 1777 году барон Книпхаузен занимал в Берлине высокий пост — отвечал за коммерцию. Именно ему, бывшему тогда прусским послом в Лондоне, граф был обязан возможностью отъезда из этого города в 1760 году.[377] Он первым нанес визит графу Сен-Жермену. Как пишет господин Тьебо, барон направился к графу «как к старому знакомому, и пригласил его на обед.

— С удовольствием, — ответил граф Сен-Жермен, — но при условии, что Вы пришлете за мной карету. Я не могу пользоваться наемными экипажами, у них слишком жесткие рессоры».[378]

Граф свел знакомство и с Домом Пернете[379] — хранителем городской библиотеки, членом Академии и аббатом в городе Бургель, в Тюрингии, с благословения Фридриха II. Господин Тьебо пишет об этом так: «Аббат Пернети сразу угадал в нем адепта и явился к нам, переполненный множеством чудесных историй».

Дом Пернети был горячим поклонником алхимии. Будучи бенедиктинцем, он нашел в библиотеке аббатства экземпляр работы герметиста Мишеля Майера: «Arcana Arcanissima h.e. Hieroglyphica Aegyptograeca».[380] Как настоящий адепт он потрудился перевести это произведение, с небольшими изменениями и добавлениями,[381] под названием «Разоблаченные египетские и греческие фабулы, сведенные к одному и тому же принципу, и объяснение иероглифов Троянской войны».[382]

Как раз перед отъездом в Пруссию он основал в городе Авиньоне герметический ритуал, имеющий шесть ступеней, с напоминающей греческие легенды символикой, объяснение которой можно было найти в его работе. Он даже создал седьмую ступень, ритуал которой содержит целый курс герметизма и гнозиса.

Поль Шакорнак не отрицает, что Дом Пернети был очень ученым человеком (он помнил многое).[383] Но согласно Дьедонне Тьебо его знание было только rudis indigestaque moles,[384] и, наверное поэтому граф Сен-Жермен ограничился поверхностным светским знакомством с ним.

Далее мемуарист сообщает о том, что желание познакомиться с графом изъявила княгиня Амалия,[385] жена брата монарха Фридриха II Прусского и сестра его супруги (Фридрих и его брат Август-Вильгельм были женаты на родных сестрах).

Граф направился в дворец «Мон Бижу» (мое сокровище), находившийся у ворот Берлина. Перед ним стояла болезненного вида особа, в которой можно было угадать былую красоту. Княгиня приняла графа в роскошно обставленной и богатой библиотеке, в которой почти все книги были аннотированы ее рукой. Княгиня была к тому же прекрасным музыкантом — искусство, которым граф Сен-Жермен сам виртуозно владел. Они нашли почву для взаимопонимания. Княгиня поинтересовалась, откуда был родом граф:

— Какая страна — ваша родина?

— Я из страны, над которой чужеземцы никогда не царствовали, — ответил он.[386] Такими же ловкими и таинственными фразами граф ответил на все вопросы княгини. Наконец она отчаялась и отослала его, так ничего и не узнав.[387]

Другой человек, более скромного рождения, пожелал встретиться с графом. Это была госпожа дю Труссель — наперсница княгини Амалии, известная также под именем «Красавица из Клейста». По словам господина Тьебо, Фридрих II как-то высказался о ней таким образом: «Вижу ее уже 30 лет, и она по-прежнему одна из самых красивых женщин при дворе. В ней есть сияние, которого нет в других, и кажется, что она не стареет».[388] Госпожа дю Труссель предпочитала астрологию (у нее был собственный астролог, которого она называла «планетарием» и который был-де замечательным человеком[389]), а княгиня Амалия отдавала предпочтение гаданию на картах, которым безоговорочно верила. Дьедонне Тьебо пересказывает циркулировавшие в Берлине слухи о том, что «во время Семилетней войны, особенно в самые критические для Пруссии дни, княгине целыми днями гадали на картах для Фридриха II, и она посылала брату результаты и предупреждения».[390]

Как-то вечером граф Сен-Жермен был приглашен на званый ужин к госпоже дю Труссель, где присутствовал и господин Дьедонне Тьебо, оставивший об этом свидетельство:[391]