Графиня де Шарни. Части 4, 5, 6

У каждого из них была во власти половина Авиньона, и никто из них не мог задержать беглеца на чужой территории.

Климент V укрылся, естественно, в той части Авиньона, что принадлежала королю Неаполитанскому.

Однако если ему и удалось вырваться из-под власти Филиппа Красивого, то уж избежать проклятия великого магистра ордена тамплиеров он никак не мог.

Всходя на костер на земляной насыпи острова Сите, Жак де Моле предрек, что оба его палача к концу года предстанут пред лицом Божьим.

Климент V первым внял этому предсмертному заявлению. Как-то ночью ему приснилось, что горит его дворец. "С той минуты, — говорит его биограф, — улыбка навсегда сошла с его лица, а вскоре и сам он угас".

Семь месяцев спустя пришел черед Филиппа.

Как он умер?

Существуют два рассказа о его кончине.

Согласно обоим, это было похоже на Божью кару.

Хроника в пересказе Соважа сообщает о том, что он умер на охоте.

"Он увидел, что на него бежит олень, выхватил меч и пришпорил коня; думая, что поражает оленя, славный король с такой силой налетел на дерево, что грянулся оземь и, тяжело раненный в сердце, был перенесен в Корбей".

Там, если верить хронике, состояние больного ухудшилось и он умер.

Ясно, что такая болезнь вряд ли могла на самом деле привести к смерти.

Гийом из Нанжи, напротив, повествует о смерти победителя при Монсан-Певель так:

"Филиппа, короля Французского, поразила долгая болезнь, причина коей была врачам неведома и вызвала у них, как и у многих других людей, изумление и даже растерянность: ни пульс, ни моча не подтверждали болезни и уж тем более не предвещали скорой кончины. Наконец, он приказал домашним перенести его в Фонтенбло, где он родился… Там он в присутствии и на виду у многих людей горячо и с поразительной искренностью принял святое причастие, после чего благополучно отдал Богу душу как истинный католик, на тридцатом году своего правления, в пятницу накануне дня апостола Андрея Первозванного".

Все, вплоть до Данте, считают смерть Филиппа карой за ненависть.

А Данте изображает его погибшим от удара кабана, вспоровшего ему живот:

Там узрят, как над Сеной жизнь скудна, С тех пор как стал подцельщиком металла Тот, кто умрет от шкуры кабана..[12]

Папы, жившие в Авиньоне после Климента V, то есть Иоанн XXII, Бенедикт XII, Климент VI, только и ждали случая купить Авиньон.

И случай представился последнему из них.

Юная девушка, еще несовершеннолетняя Иоанна Неаполитанская, не то чтобы продала, а отдала город в обмен на отпущение грехов за убийство, совершенное ее любовниками.

Став совершеннолетней, она потребовала возвратить ей город; однако Климент VI крепко держался за него!

Настолько крепко, что, когда в 1377 году Григорий XI перенес папский престол в Рим, в Авиньоне оставался легат, а город находился в подчинении у Рима.

Это положение сохранялось и в 1791 году, когда вдруг произошли события, послужившие причиной столь долгого отступления в нашем повестовании.

Как и в те времена, когда Авиньон был поделен между королем Неаполитанским — графом Прованским и королем Французским — графом Тулузским, в Авиньоне одновременно существовали два Авиньона: город церковный и город торговый.

Церковный город насчитывал сто церквей, двести монастырей, там же находился папский дворец.

Через торговую часть города протекала река; там жили рабочие шелковых мануфактур, перекрещивались торговые пути от Лиона до Марселя и от Нима до Турина.

В этом несчастном городе жили, так сказать, французы короля и французы папы.

Французы, принадлежавшие Франции, были настоящими французами; французы, принадлежавшие Италии, были скорее итальянцами.

Французы, принадлежавшие Франции, то есть торговцы, трудились не покладая рук, добывая хлеб в поте лица своего, чтобы прокормить жен и детей, и едва сводили концы с концами.

Французы, принадлежавшие Италии, то есть духовные лица, имели все: и власть и деньги; это были аббаты, епископы, архиепископы, кардиналы, проводившие время в праздности, элегантные и дерзкие чичисбеи светских дам, чувствовавшие себя, впрочем, хозяевами и с простолюдинками, которые падали на колени при их появлении, чтобы припасть губами к их холеным рукам.

Хотите типичный образчик?