Графиня Де Шарни

— Так я подумал: «Могу поклясться, что именно сегодня очередь зайца, а уж в какой части леса я его подстрелю — неважно. Пойду-ка я за зайцем в лесничество папаши Лаженеса. А заодно погляжу, как стреляет инкрустированное серебром ружье». Итак, вместо двенадцати я отлил тринадцать пуль. Ах, черт возьми! Отличное у вас: ружьецо!

— Да, знаю, — кивнул Бийо. — Ружье и впрямь неплохое.

— Ого! Дюжина пуль! — заметил Питу. — Уж не ожидаются ли где-нибудь состязания по стрельбе, господин, Бийо?

— Нет, — коротко отвечал Бийо.

— Ведь оно мне знакомо, это «серебряное ружье», как его называют в округе, — продолжал Питу. — Я видел его за работой на празднике в Бурсоне два года тому назад. Ведь именно оно выиграло серебряный прибор, на котором вы едите, госпожа Бийо, и кубок, из которого вы пьете, мадмуазель Катрин… Ох, что с вами, мадмуазель? — в испуге воскликнул Питу.

— Со мной?.. Ничего, — отвечала Катрин, с трудом поднимая опустившиеся было ресницы и выпрямляясь на стуле, к спинке которого она до этого привалилась, едва не потеряв сознание.

— Катрин? Да что с ней сделается? — пожав плечами, заметил Бийо.

— Ну так вот, — продолжал папаша Клуи, — должен вам сообщить, что среди старого хлама у оружейника Монтаньона я откопал литейную форму… ведь пули, которые подходят к вашему ружью, — страшная редкость. Эти чертовы короткие стволы Леклера почти все двадцать четвертого калибра, что, однако, не мешает им стрелять Бог знает как далеко. И вот я отыскал форму как раз под калибр вашего ружья, даже немножко меньше. Но это пустяки… Наоборот, вы завернете пулю в клочок промасленной кожи… Вы собираетесь стрелять на ходу или с упора?

— Пока не знаю, — отвечал Бийо. — Все, что я могу сказать: я отправляюсь в засаду.

— А-а, понимаю, — заметил папаша Клуи, — кабаны герцога Орлеанского, они, видно, повадились к вам в огород, и вы себе сказали: «Вот угодят в бочку с солью, так и баловать перестанут».

Наступила полная тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием Катрин.

Питу переводил взгляд с лесничего на Бийо, потом на его дочь.

Он пытался понять, что происходит, но ему это никак не удавалось.

Что же до мамаши Бийо, напрасно было бы пытаться понять что-либо по выражению ее лица. Она не понимала ни слова из того, о чем шла речь, тем более — что только подразумевалось.

— Н-да… если пули предназначены для охоты на кабана, — продолжал папаша Клуи, словно отвечая собственным мыслям, — то они, пожалуй, маловаты, вот что! У кабанов крепкая шкура, не говоря уж о том, что от его шкуры пуля просто может отлететь рикошетом в охотника. Уж мне-то доводилось встречать кабанов с пятью, шестью, а то и всеми восемью пулями, застрявшими под шкурой, да не простыми, а тяжелыми, от шестнадцати унций до фунта, а кабану — хоть бы что!

— Мне пули нужны не для кабанов, — возразил Бийо. Питу не мог сдержать любопытства.

— Прошу прощения, господин Бийо, однако если вы не собираетесь стрелять ни на состязаниях, ни в кабанов, то куда же вы собираетесь стрелять? — спросил он.

— В волка, — отвечал Бийо.

— Ну, для волка это будет в самый раз, — заметил папаша Клуи, доставая из кармана дюжину пуль и со звоном высыпая их на тарелку. — А тринадцатая — в животе у этого зайца… Эх, не знаю, как дробью, а пулями отлично бьет ваше ружьецо!

Если бы Питу в эту минуту посмотрел на Катрин, он бы заметил, что она близка к обмороку.

Но во все время, пока говорил папаша Клуи, Питу даже не взглянул на Катрин.

Когда он услышал от старика-лесничего, что тринадцатая пуля застряла в животе у зайца, он не удержался и пошел убедиться в этом своими глазами.

— Ax, черт! И правда! — подтвердил он, засунув палец в отверстие от пули. Хорошо сработано, папаша Клуи. Хоть вы, господин Бийо, и неплохо стреляете, но вы не сможете так же точно попасть в зайца.

— Ерунда! Ведь зверь, в которого я собираюсь стрелять, в двадцать раз больше зайца, и я надеюсь, что не промахнусь.

— Но волк… — начал было Питу. — А разве у нас в кантоне уже появились волки? Странно, неужели в этом году до снега…

— Да, странно, однако это так.

— Вы в этом уверены, господин Бийо?

— Совершенно уверен, — отвечал Бийо, взглянув разом на Питу и на Катрин, что было нетрудно, потому что они сидели рядом. — Пастух видел волка нынче утром.

— Где? — доверчиво спросил Питу.

— На дороге из Парижа в Бурсон, неподалеку от лесосеки Ивор.

— А-а, — молвил Питу, взглядывая то на Бийо, то на Катрин.

— Да, — по-прежнему невозмутимо продолжал Бийо. — Его уже видели в прошлом году и предупредили меня; потом он пропал, и все подумали, было, что навсегда, но…

— Но?.. — переспросил Питу.

–..Но он, похоже, вернулся, — продолжал Бийо, — и опять собирается сунуться на ферму. Вот почему я и попросил папашу Клуи почистить мое ружье и отлить пули.

Слушать дальше оказалось Катрин не по силам. Она придушенно вскрикнула, поднялась и, пошатываясь, направилась к двери.

Ничего не понимая, но чувствуя беспокойство, Питу тоже встал и, видя, что Катрин едва держится на ногах, бросился ей на выручку.