Грань

— Но тут… — продолжал Эрик, — понимаешь, я помню, что отмечал и замечал все детали и странности, которые видел: мир был странный, чересчур из крайности в крайность, что ли: или очень красочный, или, наоборот, крайне мрачный и размытый. Звуки такие, какими никогда в жизни не бывают. Совершенная невозможность узнать время. То есть я сознательно присматривался ко всему тому, после чего ты просто задаешь себе резюмирующий вопрос: «А сплю ли я?». После этого вопроса твой мозг, понятное дело, учитывая все нестыковки с реальным миром, однозначно тебе отвечает: «Да, спишь». И раз так, отныне ты контролируешь сон, а не он тебя. Ну да что тебе объяснять, ты сам это прекрасно знаешь.

Иван слушал рассказ с интересом, не перебивая и не сводя глаз с друга. Он даже забыл о пиве. Ни разу за все время, пока Эрик рассказывал, Иван не притронулся к стакану.

— Странно, конечно, что ты не смог осознаться, — протянул Юшин, — в принципе уже в кафе при звуке колокольчиков можно было это сделать.

— И не говори! Я подумал после всего, ну и успокоился на мысли, что я ведь далеко никакой не гуру и не всегда сновидение получается осознанным, пусть даже в самых, казалось бы, явных случаях.

— Да, интересно, конечно, — отвечал Иван. — А ты не думаешь, что, может, все-таки убил того человека, ну, только в другом мире?

— Ты это серьезно сейчас? — в упор посмотрел на друга Эрик и сделал глоток пива.

— О, вполне, — продолжал Иван и тоже отхлебнул пива, — более того, мне кажется, ты и сам оставляешь такую возможность, поэтому и не сказал мне, с кем же это конкретно ты встретился.

«Все-таки какой же чертовски умный подонок», — глядя на друга, подумал Эрик. Он склонил голову, вздохнул, осушил сразу треть стакана и уже вслух продолжал:

— Да, не исключаю, поэтому мне, если честно, до сих пор не по себе до конца.

— Друг мой, даже если параллельные миры и существуют, на то они и параллельные, чтобы не пересекаться с нашим, поэтому бояться, что это как-то повлияет на тебя, я бы не стал.

— Посмотрел бы я, как бы ты не боялся, если б подобное случилось с тобой, умник, — с натянутой улыбкой ответил Эрик.

— Да брось ты, — сказал Иван и махнул рукой. — Я б на твоем месте относился к этому как просто к интересному опыту, разбавляющему твое одинокое пресное существование!

— О! Лучше уж я продолжу пресно существовать, чем разбавляться такими кошмарами, знаешь ли, — хмыкнул Эрик. — Кстати, помнишь, я говорил тебе про чувака, чья «пятерка» мне все мозги съела своей конченой парковкой?

— А, ну, помню, конечно, ты ж мой притесняемый со всех сторон бедолага, — отвечал Иван со своей прежней веселостью.

— Так вот, встретился с хозяином машины сегодня, буквально перед тем как поехал сюда.

— Ну и как? — осведомился Юшин. — Поговорили? Ты сказал ему, что не в восторге от авто-харассмента?

— Сказал — это мягко сказано. Оставил его сидеть с разбитым лицом возле дома, еще и угрожал, ты прикинь!

— Он тебе?

— Я ему! В общем, как было: выхожу я, значит, из подъезда весь такой в отличном настроении, погода — класс, снежок, тепло и все такое. Думаю, подожду-ка такси на улице, покайфую. Ну вот, выхожу, прикуриваю и что вижу, по-твоему? Стоит эта долбаная «пятерка», прижала меня по самые помидоры, выехать нереально, если вдруг нужно будет.

— Та-а-а-ак, — протянул Иван.

— И чего-то как меня переклинило, прикинь! Я подхожу к машине, с ноги сношу полбампера. Помял еще и крыло попутно вроде бы. Сигнализация молчит. Ну, я и, недолго думая, огрел тачку со всей силы по капоту. Тут уже она заревела, выбежал хозяин — премерзкий дядя, на мой взгляд, ну и, естественно, в оскорбленных чувствах ломанулся на меня справедливость и попранную честь восстанавливать. Подходит такой, ну и давай с мата на мат: да я тебе, такой-то, мать твоя такая-то, че ногами машешь и все в таком духе. Я ему как бы тоже жестко свое видение ситуации обрисовываю. После чего дядя в драку. В результате всей борьбы, в общем, приложил я его будь здоров. Ну и в итоге заявил, что если он вздумает как-то на моей машине отыграться, я ему руки-ноги переломаю и…

— Что? — спросил заинтересованный и слегка охреневающий от того, что слышал, Иван.

— Нос откушу, — подытожил Эрик.

— Аха-ха-ха-хах-ха-ха-ха! — зашелся диким хохотом Иван. — О боже, пощады, о ужасный, поедающий носы врагов своих! Аха-ха-ха-ха-хах, пощади!

— Вот так вот, прикинь, хах! — Эрик, глядя на друга, и сам потихоньку начал прихихикивать.

— Не, дружище, если серьезно, то это жесть какая-то, — сказал Иван, вытирая слезы, — смех смехом, и толстый, возможно, по-хорошему даже заслужил нечто подобное, но, сам понимаешь, в наше время за такое не бьют и разборок таких, как мне кажется, адекватные успешные люди, как ты, не устраивают. А если он заяву пойдет напишет? Это до работы твоей непременно докатится. Тебе оно надо?

— Да понятно, что не надо, но знаешь… Я тогда ведь обо всем этом вообще не думал, все, что меня заботило, — это проучить и наказать уже наконец-то того козла. Чувствовал себя прямо как тогда… — и тут Эрик осекся и его зеленые глаза встретились с синими друга.