«Гран-при» для убийцы

Ницца. 16 мая 1997 года

Утром они прогуливались по набережной. После непривычных холодов начала месяца уже через несколько дней по всему побережью установилась мягкая солнечная погода, и туристы высыпали на побережье, заполнив пляжи на Английском бульваре. От «Негреско» они шли вдвоем, неспешно обсуждая события последних дней.

— Завтра наконец закрывается фестиваль, — сказал отец. — Знаешь, я тебе очень благодарен. За три недели я побывал в стольких удивительных местах!

Увидел Иерусалим, Ниццу, Канны. Впечатлений хватит на оставшуюся жизнь.

Он был, как обычно, в костюме и шляпе. Только на этот раз купленная в бутике в самом отеле шляпа была светлой. Отец шел медленно, улыбаясь проходившим мимо молодым женщинам. Многие из них останавливались на мгновение, чтобы тоже улыбнуться этому пожилому господину с таким удивительно мягким выражением лица.

— Я никогда так надолго не уезжал из дома, — сказал отец, — твоя мама, наверное, уже беспокоится. Ты знаешь, мы всегда ездили только вместе. Все сорок с лишним лет. Мы ни разу в жизни не отдыхали поодиночке. Наверное, это своеобразный рекорд. Мы были всегда вместе.

Он улыбнулся проходившей мимо черноволосой красавице, очевидно, итальянке, и она улыбнулась ему в ответ.

— Какие красивые женщины в этом городе, — сказал отец. — Я бы поселился здесь на всю оставшуюся жизнь. Только одному, без друзей и близких, довольно скучно, даже в окружении очень красивых женщин и в таком городе, как Ницца.

— Ты все время говоришь об оставшейся жизни, — заметил сын, — кажется, недавно ты мне говорил, что настоящая жизнь начинается после семидесяти.

— Это я только говорил, — хитро улыбнулся отец.

— И тем не менее у тебя какой-то пессимистический взгляд. У тебя сегодня нет настроения?

— Просто я очень скучаю по твоей маме, — признался отец. — Мне трудно измениться после стольких лет, проведенных вместе. Поэтому я хочу уехать даже отсюда как можно быстрее. Мне кажется, что и тебе следует отсюда уезжать сразу после завершения фестиваля. Если Мул не нанесет свой удар, значит, мы ошиблись.

Думаю, нам не стоит более оставаться в этом городе, подвергая тебя ненужному риску. Да и Алиса уехала. Она красивая женщина. И хотя я совсем не знаю английского, тем не менее по ее глазам я видел, как она к тебе относится.

— Она улетела в Израиль.

— Ясно, — вздохнул отец, останавливаясь, — давай повернем обратно.

Видимо, они считают, что так будет лучше.

— Они все еще не могут установить, каким образом Мул узнавал о моих передвижениях.

— А если он и сейчас узнает, где ты находишься? — тихо спросил отец, — Что?

— Мне кажется логичным предположить, что если ему удалось отследить твой путь на Ближнем Востоке и в Иране, то он наверняка сможет найти тебя и во Франции.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты все время пытаешься его вычислить, тогда как один раз нужно сыграть на опережение, — предложил отец.

Дронго молча смотрел на него.

— По-моему, в дзюдо есть принцип обращения собственного падения в свою силу, — продолжал отец, — проверь собственные сомнения. Сделай так, чтобы он узнал о тебе. Но не для того, чтобы снова подставить себя под пули убийц, как в Дамаске. Сделай так, чтобы он выдал своего человека. Чтобы ты точно сумел вычислить, кто и почему тебя предавал. Я не думаю, что это была Алиса Линхарт.

Может, я ошибаюсь, но мне кажется, ее убрали отсюда так быстро именно из-за этих подозрений.

— Да, — сдержанно кивнул Дронго, — они считают, что она могла стать невольным источником информации.

— Нет, — быстро возразил отец, — это кто-то другой из твоего близкого окружения. Во всяком случае, один из тех, кто сейчас находится где-то рядом с тобой. Обрати свое поражение в свою победу, — продолжал отец, — просчитай вариант так, чтобы тебя не могли обойти. Нужно выявить человека, который сотрудничает с Мулом, независимо от того, сумеете ли вы остановить террориста или нет. И мне кажется, что такой неуправляемый тип вряд ли пользуется поддержкой официальных структур. С другой стороны, без конкретной помощи он бы не смог все время уходить от тебя.

— Может быть, — сказал сын, — я же тебе рассказывал о своем разговоре с Али Гадыром Тебризли — Он был прав. Мулу кто-то помогает. А что касается иранцев, они в положении жены Цезаря, которая должна быть выше всяких подозрений. Просто слишком многие европейцы относятся к ним предубежденно.

— И с этим ничего нельзя сделать.

— Почему ничего? — возразил отец. — Ты видел их фестивальный фильм?

Пока ты бегаешь в поисках террориста, я иногда смотрю фильмы. Хороший душевный фильм без мордобоя, погони, крови. Жаль, что такие фильмы сейчас не модны. Он многое проясняет в характере самих иранцев.

— Я его посмотрю, — пообещал сын.

— И последнее, — отец остановился, снял шляпу, достал платок, вытер лоб и вдруг тихо попросил:

— Будь осторожнее. Ты ввязался в такую игру, где нет никаких правил. А бой без правил — это всегда очень неприятное зрелище.

Надеюсь, что ты об этом помнишь.