Грань Земли (СИ)

Макс плыл в пустоте и не видел света, а брешь в его душе забилась беспросветной тьмой. Он не видел, не дышал, не чувствовал, пока над его головой не вспыхнул мутный отблеск. Что-то знакомое. Макс стал тянуться рукой, но было слишком далеко, словно звёзды в ночном небе. И сколько к ним не тянись, не достанешь ни одной звезды, а их манящий, завораживающий свет так и будет вечно литься на тебя, но видимо не в этот раз.

Тёмные воды под Максом вдруг вскипели, забурлили в страшном волнении и резко вытолкнули его. И звёздный свет, что моросил прежде, накрыл будоражащей волной, вырвал сорняк и собрал всю растёкшуюся душу в одно целое, которое было Максом. Он всплыл на поверхность, всё ещё разбитый, истерзанный самоедством, но вновь чувствующий жизнь.

Макс таки смог разглядеть и коснуться света, что он узрел в остатках собственной души. И стал отползать подальше от битвы, чтобы перевести дух после внутренней бойни. Он полз на четвереньках, пока не остановился перед корнями непонятно откуда взявшегося толстого дуба. И когда поднял взор, увидел девушку в камне, разъедаемую темнеющими фиолетовыми венами, глубоко врезавшимися в её плоть.

- Тэсса? - Только и смог выдохнуть, исторгнуть из себя Макс.

И больше ни единого слова, даже короткие вдохи и выдохи одновременно как поддерживали в нём жизнь, так и отнимали последние силы. Это был он. Тот самый — волосок от смерти.

Макс схватился за каменные ноги и, как бы опираясь, стал подниматься, а затем едва различимым шёпотом стал взывать, держась за серую шероховатую холодную руку. Тяжёлые каменные веки приоткрылись. Большие фиолетовые глаза глядели на Макса, но не видели его.

- Ты… - Произнесла Тэсса слабым голосом, словно пребывая в полусне. - Умрёшь…

Казалось, эти слова не были чем-то осмысленным и личным, скорее это было низменное послание всему живому и в первую очередь самой себе. И возможно, она уже ничего не слышала и не видела кроме этого злого шепотка, что сорвался с её растресканных каменных губ. И всё темнело, угасало и отмирало в ней.

- Тэсса, - Макс проглотил скопившийся ком со всей обидой, болью и виной, и это было то, что нельзя просто взять и переварить, - я так виноват!

Его голос дрожал и был скорее хрипом одинокого умирающего старика, нежели голосом мужчины, которым он так и не успел стать.