Грани миров

Людмила видела, и ей было стыдно – в последний год она столько думала об Андрее и о своих с ним отношениях, что порою забывала о сынишке. Планы на лето они не обсуждали, но Людмила, чем ближе к отпуску, неотрывно думала: что будет потом? Если Андрей желает отдохнуть один или в компании друзей, то потом… потом он, может, к ней и не вернется. А что тут особенного – молодой парень приедет из отпуска домой, под влиянием новых впечатлений напрочь забыв, что была в его жизни какая-то Людмила. Не позвонит, не предупредит даже – не жена ведь. Встретятся на работе – кивнет, улыбнется и пойдет дальше. А потом кто-нибудь из санитарок или медсестер принесет ей известие, что Андрюша подал в ЗАГС с другой – молодой и красивой. Но если они проведут лето все вместе – Андрей, она и Антошка, – то потом, может быть, получится создать семью. И даже если не получится, то расстанутся они еще нескоро – ведь ему хорошо с ней, этого нельзя не почувствовать.

Другая женщина, возможно, в такой ситуации нервничала бы и металась, но только не Людмила – спокойный от природы характер и сила духа позволяли ей философски смотреть на вещи. Как бы между прочим, она рассказала Андрею о разговоре с педиатром в яслях, и лицо ее ни на минуту не утратило своего безмятежного выражения, а ведь его ответ, в сущности, должен был расставить все точки над i. Он мог сказать: «Что ж, давай, снимем комнатку где-нибудь в Гаграх и месячишко все вместе попаримся на солнышке». Он мог сказать и по-другому: «Не знаю, Люда, решай сама, где вам лучше отдыхать, а на меня не смотри – у меня свои планы». Андрей, однако, не сказал ни первого, ни второго – лишь потер лоб и кивнул с таким видом, что принял к сведению. И достал-таки Людмиле с Антошкой путевки в санаторий «Мать и дитя» в Пицунде.

– Только, Люда, учти, – предупредил он, – это санаторий не для простых смертных, там отдыхают родственники… не буду говорить, чьи. Мне пришлось воспользоваться кое-какими связями, чтобы достать путевки, а к тебе лишь одна просьба: когда будешь там, то ни с кем ни о чем не распространяйся – кто тебе достал путевку, как тебе ее достали.

С одной стороны радостно стало Людмиле, что Андрюша ее оказался таким заботливым, и гордость поднялась – совсем молодой, только в партию вступает, а уже сумел обзавестись столь высокими связями. Но с другой стороны душу так и захолонуло – отправляет, хочет избавиться. Людмила, однако, рассудила здраво: чему быть, того не миновать – если Андрей захочет с ней расстаться, то она изменить ничего не сможет. Свозить же маленького Антошку на Черное море в любом случае было необходимо, да и место, где отдыхают небожители, хотелось посмотреть.

Как утверждал Андрей, санаторий «Мать и дитя» был действительно спроектирован и построен не для простых смертных – одно лишь то, что у них с Антошей была отдельная комната с предбанником, свои туалет и ванна, а вода горячая круглосуточно. Кормили на убой, но в предбаннике еще стояла электрическая плитка – ребенок есть ребенок, ему в любой момент и чаю теплого может захотеться, и кашки поесть. Тут же чайничек с чашками и тарелками, посуда новенькая, вся блестит. Горничная каждый день комнату с ванной убирает и посуду моет, если грязная. На пляже у каждой мамаши свой лежак с тентом, и можно вещи ночью и днем прямо там оставлять – вокруг пляжа военизированная охрана, никакой вор не залезет.

А пляж, а вода! Теплая, чистая – загляденье! Людмила плавать не умела и сначала побаивалась, но ей выдали пробковый пояс – ноги от дна оторвутся, а пояс на воде держит, и не страшно. Дети же купались не прямо в море, а в небольших выложенных мрамором бассейнах у берега, где даже Антошке вода только по грудь. На каждые три лежака один такой бассейнчик и большая песочница. Людмила перед отъездом из Москвы поехала в Детский Мир и купила большой надувной мяч с ведерком и совочком, но, оказалось, можно было и без этого обойтись – тут своих санаторных игрушек достаточно. Мяч, правда, Антошке так понравился, что он с ним ни день, ни ночь не расставался.

В общем, и детям хорошо, и матерям тоже вольготно – готовить не надо, убирать не надо, даже в стирку белье нянечка забирает. Вечером с детьми воспитательница-логопед на веранде занимается, а женщины хотят – читают, а хотят – можно кино посмотреть.

На пляже лежак слева от Людмилы занимала кудрявая дама в очках с сильно выпирающими лопатками. Она вечно была всем недовольна, много говорила о своем муже и в таких выражениях, словно всем полагалось его знать: «… а мой, как позвонил министру, так все в один момент и решилось». Людмила так и не поняла, что за шишка ее супруг, но, памятуя слова Андрея, ни о чем не спрашивала и вообще старалась не вступать в беседы. Если кто задавал вопрос, то отвечала, конечно, но коротко и односложно – да, нет, не помню, не знаю, а вскоре вообще научилась в ответ с многозначительным видом просто пожимать плечами, давая понять: это, мол, не подлежит обсуждению.