Грани русского раскола

Хотя сельским комитетам не суждено было пополнить общественный фронт, тот неуклонно разрастался: земский и городской союзы, ВПК превращались в огромные учреждения с самыми разнообразными функциями. Правительственные ведомства, связанные определенными нормами и штатами, с трудом конкурировали с ними. А тогда мало кому было известно, что громадные расходы этих общественных организаций пополнялись не из земских или городских касс, а из казны и к тому же без отчетности, установленной законом для правительственных учреждений. Союзу земств и городов на 1 октября 1916 года из бюджета были выделены огромные суммы – около 560 млн рублей; ВПК получил 170 миллионов[1452]. В начале войны, когда царило единение царя и народа, никто и не представлял, к чему может привести такое бесконтрольное накачивание средствами. Несмотря на столь масштабные поступления, влияние общественных организаций было значительным лишь в элитах, военных и гражданских, а вот в низах деятельность земского и городского союзов ощущалась гораздо слабее. В своем кругу, на одном из кадетских мероприятий, об этом откровенно говорил А.А. Кизветер: за союзами:

«стоит известная группа интеллигентов, стоит печать, но действительной и широкой опоры в самих недрах общества за ними все еще нет»[1453].

На наш взгляд, справедливость этой оценки подтверждает следующее наблюдение: в воспоминаниях рядовых участников фронтовых действий общественные организации упоминаются гораздо реже, чем в мемуарах представителей высших эшелонов власти[1454]

.

Перед правительством Б.В. Штюрмера стояла задача ввести деятельность общественных организаций в приемлемые для властей рамки. Весной-летом 1916 года эти вопросы постоянно обсуждал Совет министров. Предлагалось контролировать эти структуры аналогично контролю над частными железными дорогами, для чего создать особую комиссию при Государственном контроле из представителей МВД, Минфина, военного ведомства и др.[1455] Однако реализовать эти замыслы в условиях войны оказалось весьма затруднительно: около трети личного состава контрольных учреждений находилось в войсках для проверки оборотов министерств. Речь могла идти лишь о частичной ревизии общественных организаций: вся обработка отчетности потребовала не менее двух лет

[1456]. Но даже такие попытки контроля встречали резкое неприятие лидеров общественных организаций, которые расценивали их не иначе, как проявление недоверия. «Русские ведомости» писали о неизбежных срывах в работе, нужной фронту, о недостойных намеках, бросающих тень на уважаемых людей. Кроме того, отмечалось, что, например, отчетность по расходам Русско-турецкой войны 1877-1878 годов поступила спустя двадцать лет после ее окончания, а по Русско-японской войне – еще не была завершена[1457]

; следовательно, и сейчас не стоит ожидать никаких результатов.

Особое внимание правительство уделяло военно-промышленным комитетам, игравшим важную роль в оппозиционном движении. ЦВПК координировал деятельность 220 городских комитетов[1458]. Это разветвленное объединение, созданное буржуазными кругами, отличалось наибольшим радикализмом. С первых дней своего существования свободные от правительственной опеки структуры фактически превратились в поле деятельности видных оппозиционеров (А.И. Гучкова, А.И. Коновалова, М.И. Терещенко, П.П. Рябушинского и др.). В связи с этим в марте-апреле 1916 года предлагалось подготовить новое положение о комитетах, позволяющее государству оперативно реагировать на их уклонение от непосредственной помощи фронту. В июне инициатива МВД вновь обсуждалась на заседании Совета министров. Однако правительство сочло несвоевременным издавать новое положение о ВПК: эта мера вызвала бы новый шквал критики и лишь усилила бы антиправительственную агитацию. Вместо этого было решено постепенно сокращать заказы комитетам, прекратить авансировать их работу, а затем и вообще перестать обращаться к их услугам; распространить среди населения и в войсках сведения о действительном участии комитетов в деле обороны и о стоимости произведенных работ[1459].