Грани (СИ)

Одиночество начинало давить мне на грудь. Слишком много ошибок было совершено. Потеря Комара лишь одна из них. Я плёлся, усталый, по вонючей жиже, которая когда-то была рекой. Грани изменили её до неузнаваемости. Быстрые Тропы оказались смертельно опасными. Мы потеряли счёт времени, когда шли по одной из них. Джип не смог проехать. То ли он не видел её, или она отказывалась воспринимать его. Как только мы вышли из машины, то сразу очутились на узкой дорожке, которая вела в лес, полный туманов и странных звуков. Этого леса на карте не было. Джип исчез, мы остались одни. Часы остановились. Солнца не было видно, сами деревья источали зеленоватый свет, как бы извиняясь за отсутствие нормального освещения. Мы решили бежать, пока не выдохнемся, но и это было ошибкой. В тумане слышались страшные стоны и леденящие сердце крики. Отступать было нельзя.

Я не помнил, сколько мы бежали. Внутренние часы отказывались работать. Может, минуту, может год, это не имело значения. Мы перепрыгивали через корни деревьев и продирались через заросли. Останавливаться было равносильно смерти. Кто-то пытался схватить меня за лодыжку, но я умудрился вывернуться. Из тумана росли скользкие щупальца, которые стелились по земле. Мы пытались стрелять, но оружие клинило. Этот лес не признавал автоматов. Сколь бы выносливыми мы ни были, а даже у нас закончились силы. Одышка заставила остановиться, лес понял нашу уязвимость и пошел в наступление. Щупальца вились, словно кольца змей, и мы стали защищаться. Мечи с легким свистом разрубали некоторые отростки, другие от них уворачивались. Комар яростно пинал их ногами и кричал что-то на непонятном наречии. Лес понял, что нас двоих ему не одолеть, и выбрал жертву.

Атаки на меня прекратились, а вот на Комара наоборот усилились. Я помогал своему напарнику, как мог, но у меня ничего не вышло. Несколько щупалец обвили его ноги и потащили в самую глубь тумана. Он что-то кричал, но я уже не слышал. Туман отступил и исчез. Я остался один и только потом вспомнил, что этот лес никого не пропустит без жертвы. Он должен брать плату за проход. Это условие, цена за сокращение пути. Вот и расплата. Я рассчитался за то, что стал сентиментальным, за то, что поддался человечности. Прости меня, Комар, я ничего не могу изменить. Лес, получив своё, потерял ко мне интерес.

Закинув на плечо автомат и проверив снаряжение, я побрел по тропинке навстречу своей судьбе. Чёрная кровь текла из язв, нанесенных мне живым туманом, порождением кровожадного леса. Регенерация шла на удивление медленно. Пришлось достать из рюкзака бутылку спирта и пить прямо на ходу из горла. Это помогло. Ранки начали затягиваться. В порванной одежде, вывалянный в грязи от частых падений, я вышел на это длинное, смердящее болото. "Гриндеры" не пропускали влагу, но из-за своей тяжести тянули меня в мутную воду. Я устал. Не помню, где упал и нахлебался болотной жижи, но факт был фактом. Дальше я шёл ещё и мокрым, а где-то внутри склизко бултыхалась вязкая муть. В висках колотили маленькие молоточки, эхом отдаваясь по всему телу. Допив бутылку, я забросил её как можно дальше. Она упала шагах в десяти и утонула, в отличие от меня. Дерьмо в дерьме не тонет. Идти становилось всё тяжелее. Я знал, что за этим болотом будет горка, а за ней в свою очередь торговая точка Кубышки. Не обманули тропы, вывели, но страшной ценой. Один я всегда выхожу.

Уже возле берега я провалился в омут и потерял автомат. Ну и чёрт бы с ним, у Ганса новый куплю. Выбраться смог с трудом. Облепленный ряской, я вылез на берег и уснул. Снилось детство, весёлые одноклассники и первый учитель, а потом всё исчезло. Я проснулся и огляделся.

Болота не было. Аккуратные стены в дешевых, но опрятных обоях. Кровать, стол, один стул, потертый шкаф с поломанной дверцей. На потолке болталась люстра. Обычный абажур, подвешенный к потолку на цепочке. В окно светило солнце. Мои вещи лежали на стуле. Болело все тело. И где же я теперь? На столе стояла бутылка водки. Наша, "Кристалловская", хорошая. Выпил из горла около половины емкости и стал одеваться. Мою одежду уже кто-то подшил, плащ тоже заштопан. Вместо болота он пах очистительным средством, по-моему, с примесью лимона. Я надел очки, взял пистолет и меч и вышел из комнаты. Следующее помещение явно было гостиной. Здесь стоял большой дубовый стол и стулья. На стенах висели картины, кто-то засушивал цветы целыми букетами в больших напольных вазах. Не раздумывая особо, я вышел на улицу через короткий коридор и сразу понял, где оказался. Это был хутор Ганса. Рядом находился его магазин, а также склад и контора в одном флаконе. Вход охраняли два здоровенных арийца с пулемётами наперевес. Белокурые бестии, мечта Гиммлера. Они увидели меня и лучезарно улыбнулись в тридцать два зуба каждый.

— Гутен таг, хер Блэк, — приветствовали они меня.