Граница. Библиотека избранных произведений о советских пограничниках. Том 2

— Вы меня не так поняли, — прервал его Садыков. Он снова взял под козырёк: — Заместитель начальника комендатуры Красноводска капитан Садыков. Провожу операцию. У меня к вам просьба: не проявлять никакого интереса к пассажиру-эпроновцу, которого сейчас примем с «Сухоны».

Он показал Андрею удостоверение личности. Это в корне меняло дело. Но Самохин всё-таки сказал:

— Могли бы раньше предупредить.

— И сейчас не поздно, — ответил Садыков. — Надеюсь, вы поняли: у эпроновца должно создаться впечатление, что пограничники им не интересуются.

— Понятно. Я вам больше не нужен?

Садыков молча кивнул. В рубку вошла женщина средних лет, такая же темнолицая, как и Зульфия, молчаливая и сосредоточенная, заняла место у

штурвала.

Самохин вышел на палубу. Спускаться в кубрик не хотелось: здесь хоть продувало ветерком, а там духота — деваться некуда.

Сейнер приблизился к плавбазе, метрах в ста застопорил машину, покачиваясь на волнах.

Самохин отчётливо видел, как с плавбазы спустили шлюпку, в неё сели три гребца, рулевой — на корму. Оттолкнувшись от борта, гребцы дружно опустили весла на воду, направляясь к «Пселу». Солнце отражалось от яркой плёнки воды, стекавшей с вёсел, и от этого казалось, что шлюпка, мерно поднимаясь и опускаясь на волнах, взмахивает блестящими прозрачными крыльями.

Андрей издали пытался определить, кто из моряков, сидевших в шлюпке, объект столь пристального внимания самого замкоменданта Садыкова.

Рыбаки гребли распашными вёслами, и уже одно то, что число гребцов было нечётным, говорило — один из них должен высадиться. Который? Андрею видны были загорелые затылки да спины в белых полотняных рубахах… Ну, конечно, тот, что сидит на носовой банке. Вот он вытащил весло из уключины, повернулся к сейнеру. Ещё через некоторое время Андрей увидел его лицо и фигуру. Всё точно так, как и должно быть у моряка-водолаза: шея, как у борца-тяжеловеса, грудь колесом (только водолазные доспехи и носить), литые плечи. Улыбка такая же белозубая, как у Бори-боцмана. Физиономия простецкая, с выгоревшими бровями, пшеничным чубчиком, высовывающимся из-под козырька мичманки.

«Что ж, рубаха-парень, — подумал Самохин. — На фронт бы его, немцев через себя штыком кидать!» «Эпроновец» наклонился за чемоданом. Так, небольшой, спортивного вида чемоданчик… Спустя минуту на борт сейнера легли загорелые руки с толстыми пальцами, показалось обгоревшее на солнце улыбающееся лицо.

— Принимайте пополнение! — «Эпроновец» легко и пружинисто перебросил сильное тело через борт «Псела», ловко подхватил брошенный вслед чемодан. — Спасибо, братишки!

На Андрея глянули наивные голубые глаза. Губы «зпроновца» сами раздвинулись в смущенной улыбке.

— Иван Белухин… Спасибо, что завернули, братцы, — поблагодарил он. — Такой случай вышел!..

— Мы все ваши случаи наизусть знаем, — высунувшись из рулевой рубки, ворчливо сказал Садыков. — Вот они где у меня, эти случаи, — резанул он себя ребром ладони по горлу. — Человек из-за тебя в порт опаздывает.

Капитан спрятал седую голову в рубке, стал негромко отдавать приказания в переговорное устройство. Андрей сдержанно ответил на приветствие водолаза и, не обращая на него внимания, отвернулся, разглядывая удаляющуюся плавбазу.

— Капитан! — крикнул новый пассажир. — Есть работа?

— Есть! — отозвался Садыков. — Иди подушку ухом давить. Поднимем, будешь чинить сети.

— Добре! — Белухин, прогрохотав каблуками по трапу, спустился в кубрик.

После обеда, когда «эпроновец», выспавшись и отменно поработав ложкой, принялся вместе с Борей-боцманом и ещё двумя рыбачками сноровисто перебирать сети, Самохин, в свою очередь, спустился в кубрик сейнера, где оставался до самого Красноводска.

* * *

Красноводский порт встретил запахом нагретой нефти, тучами мух, немыслимой жарой.

Когда «Псел» медленно подходил к пирсу, выбирая свободное место у причала, Андрей издали увидел на берегу солдата-пограничника, отметив про себя острое внимание к нему «эпроновца». Но тревожился тот, казалось, совсем по другому поводу.

Озираясь по сторонам, Белухин перебежал от кормы до бака сейнера, вернулся к рулевой рубке, взобрался на лебедку, придерживаясь за мачту, крикнул:

— Ушли! «Альбатрос» ушёл! А за нарушение трудовой дисциплины под суд!

Едва дождавшись, когда «Псел» причалит, Белухин со своим чемоданом прямо с борта прыгнул на пирс и, ещё некоторое время вертя головой, высматривал свой бот или кого-нибудь из членов команды.

Крайнее напряжение нервов чувствовалось в его движениях, но ни Самохин, ни встречавший его солдат-пограничник не проявили к нему никакого интереса, и Белухин заметно успокоился.

— Спасибо, братишки, хорошо довезли! — весело крикнул он команде сейнера. — До свиданья, товарищ старший политрук! — попрощался с Андреем. — Пойду в портнадзор искать своих.

— Счастливого пути, — ответил ему Андрей и, сердечно попрощавшись с Борей-боцманом, капитаном Садыковым, работавшими на палубе рыбачками, сошёл на берег.

— Товарищ старший политрук, — доложил встречавший его пограничник, — комендант майор Судзашвили прислал за вами машину, просит к себе.