Граница. Библиотека избранных произведений о советских пограничниках. Том 2

К удивлению Самохина, увели только респектабельных «ювелиров», а Штымп и Лягва, съедая «гражданина начальника» глазами, остались.

Майор махнул им худой волосатой рукой:

— Брысь! С человеком поговорить надо! Чего стоите?

Оба жулика истово повернулись налево кругом и вышли.

— Завязали ребята, — пояснил он. — Без принуждения явились третьего дня. «Надоело, — говорят, — филонить, хотим на государство работать, в Фонд обороны». «Слушай, — говорю, как вы будете работать? Вы в жизни никогда не работали!» — «А вот, — говорят и ставят на стол чемодан с деньгами, — один фрайер с этими башлями хотел в Иран махнуть, а мы его огладили». Как хочешь рассуждай, дорогой, — переходя на «ты», продолжал майор, — если тебе чемодан денег принесут, потом ювелирный магазин в двух чемоданах и всё это — в Фонд обороны, будешь ты их сажать?.. Военкому сообщил, тот третий день в затылке чешет: «Чёрт бы побрал, — говорит, — тебя с твоими рецидивистами! Откуда только взялись на мою голову? Призови их в армию, будут только жрать да сачковать. За всю жизнь небось ничего, кроме карт, в руках не держали».

— А вы их поставьте на КПП к хорошему старшине-сверхсрочнику, будут контрабанду за милую душу вылавливать. У них же нюх на своего брата жулика! — посоветовал Андрей.

Майор Судзашвили ревниво прищурился:

— Вы думаете, вы умный, а мы с военкомом дураки? Думаете, у нас такой мысли не было? Звоню вчера военкому, спрашиваю: «Что, мне их награждать или за решетку сажать? Присылать к тебе на призывной пункт или не надо?» А он: «Пусть пока у тебя в своём штатском работают. Нечего военную форму позорить. В своём им и на охоту удобнее ходить…» Ну ладно, это наши внутренние дела, вас не касаются… Давайте лучше обедать. Прошу! Скажу сразу: шашлыка нет, грузинское вино есть, спирт есть, консервы есть. Свежей рыбки повар нажарил.

— Товарищ майор, — воспротивился Самохин. — Мне надо ехать…

— Одну минуту, дорогой, — остановил его Судзашвили. — Всем надо ехать. И. расскажу, как ехать, и отправлю. Не каждый день приходится с фронтовиком за одним столом посидеть.

— Товарищ майор!..

Судзашвили жестом остановил Андрея, открыл дверь в соседнюю комнату, пригласил подойти ближе. В глубине пристройки стоял простой деревянный стол, для военного времени роскошна сервированный консервными банками, тарелками с жареной рыбой, бутылками с вином.

Комендант постучал костяшками пальцев в открытую дверь.

— По эту сторону этих досок, — он обвёл взглядом выпуклых глаз дежурную комнату, — я — «товарищ майор» — комендант Красноводской погранкомендатуры. По ту сторону двери для своих друзей я — просто Шота, ибо в самую трудную минуту найдётся ещё одна минута, чтобы выпить за нашу победу над врагом! Если я ещё и там буду «товарищ майор», вы сами сделаете мне из этих досок гроб и скажете: «Был здесь такой товарищ майор Шота! Вечная ему память!»

Ничего не поделаешь, приходилось соглашаться. Но не успели они отдать должное угощению, как на пороге появился старшина и доложил:

— Товарищ майор, вас просит к аппарату Кизыл-Арват.

— Подожди, дай поговорить…

— Товарищ майор, срочно.

— Вай, что ты пристал? Ты, старшина, самый вредный человек на земле! Покою не даёшь!

Судзашвили долго препирался с кем-то по телефону, доказывая, что ему совершенно необходимы любые вагоны, что станция забита воинскими грузами, не говоря о станках и оборудовании эвакуирующихся заводов. Наконец он положил трубку.

Телефон тут же зазвонил снова.

— Старший политрук Самохин? — переспросил Судзашвили. — Да, у меня. Хорошо. Передаю трубку.

— Тебя, Андрей Петрович, — сказал Судзашвили. — Этот вредный полковник и здесь тебя нашёл.

Андрей с некоторой настороженностью взял трубку.

— Самохин? Андрей Петрович? — донёсся чей-то далёкий голос. — Полковник Артамонов, начальник отряда, говорит. Слушай, Андрей Петрович. Бери ты за горло коменданта, пусть даёт любой транспорт, срочно выезжай. Хоть на паровозной трубе, но только поскорей. Жду тебя на Дауганской комендатуре. Доехал-то хорошо? Ну ладно. Смотри, не задерживайся! Выезжай срочно, не медли ни минуты

Мембрана кричала на всю комнату. Судзашвили слышал весь разговор.

— Смотри, — произнёс он меланхолически, — совсем чужой полковник, сидит где-то в Ашхабаде и тот за горло берёт… Ладно… Будем выполнять приказ. Раз ехать — значит ехать. Всем надо ехать! Одному мне не надо… Ни на какой паровозной трубе ты не поедешь. Даже если на специальный тепловоз тебя посажу, скорей в Ашхабаде не будешь: колея одна, поезда идут от разъезда до разъезда друг за дружкой, встречные пропускают… Если хочешь, за пакгаузом машина-полуторка стоит из Кизыл-Арвата: вагоноремонтный завод присылал к морю бригаду на заготовку рыбы. Машиной скорей доедешь, а там уж, считай, полдороги, свой брат пограничники до Ашхабада быстро довезут…