ГРАС. Цикл (СИ)

Подумал вот что: с моей стороны сплошной эгоизм. Какая тут любовь? Я недоволен тем, как она себя ведёт, и хочу, чтобы она стала лучше. Но что такое «хороший», вообще, что мы хотим сказать этим словом? «Плюс» в моральной системе координат? Стало уже общим местом, что одиночный человек не может полагать себя самого в качестве основы, исходной точки отсчета для такой системы. Но мне это ровным счетом ничего не говорило, пока я не нашел то слово, которое мы подразумеваем, когда называем человека хорошим. Это слово — «удобный». Он удобен для меня, который это сказал. То есть я могу его каким-то образом употребить или, по крайней мере, не опасаюсь его.

Тогда вообще многое теряет смысл. Если подставить слово «удобный» вместо «хороший» в предыдущих рассуждениях. Тогда любовь (возвышенная, та, о которой я рассуждаю) делает человека не «лучше», а «удобнее», менее опасным и более готовым к употреблению.

Мы очутились в экстремальной (и по-своему аномальной, то есть прямо относящейся к нашему профилю) ситуации: два сотрудника ГРАС стали свидетелями внутренней духовной (если её можно так назвать) жизни окружающих и друг друга. Мы оказались не готовы к этому. Кто из нас на высоте положения? Шеф явно в растерянности. Виталик обтекает и изо всех сил пытается сохранить лицо. Насчет Ирины он прав: что с неё взять? Баба и есть баба.

Я тоже в дерьме. Тут права Рубцова. Да, не Бог, извините. Всего-навсего простой смертный со своими слабостями и желаниями. Абсолютно не готов, как выяснилось, к роли Свидетеля. Не выдерживаю.

Могу выдержать, но при одном условии — если буду совершенно равнодушен к человеку, свидетелем внутреннего мира которого являюсь. Иначе не получается. Ненавидеть начинаю. Его (её), себя, весь мир. Несмотря на всю предыдущую жизнь, которая, казалось, готовила меня к такой роли, не давая впасть в иллюзию.

Надо бы разобраться в механизме этого процесса. Что происходит с ней? Что происходит со мной? Что мы дали, принесли, причинили друг другу в результате? Обсуждать нужно, конечно, отдельно меня, отдельно её.

Как в уравнении: когда рассматривается одна переменная, другая принимается за константу».

***

— Мы вот решили зайти, поздравить тебя с наступающим, — глаза у Рубцовой были наивные и честные-честные. И вся она излучала приветливость и доброту.

«Посильнее плюнуть в душу ты, похоже, не могла. Я ведь ждал тебя одну. Потом уже не ждал, примирился с тем, что вы вместе. Какой черт тебя принес?»

Большаков не получил ответа на свой мысленный вопрос. Вслух он скандалить не хотел. В дверях «бункера» маячил Ларькин. Он был относительно трезв — всерьез пьяным Илья его никогда не видел, — но смотрел задумчиво, словно пытался сообразить, как он сюда попал. Рубцова, не желая отставать в счете, спросила с самой невинной интонацией:

— А ты тут чем занимаешься? Текст какой-то набираешь... Будь добр, прочти, пожалуйста, вслух.