Гравировщик и Рита

«Странно, что я на вашу маму похожа», — припомнил он, что говорила Рита, в первый раз попав к нему. И ведь, пожалуй, она права. То ли портрет потемнел, то ли в комнате было пасмурно, но теперь мама на стене и ему показалась похожей на уехавшую девушку. Или не похожа? А если на два шага отойти? Или чуть сбоку глянуть?.. Он вздохнул и попытался усилием воли освободиться от мыслей и видений: «Надо придти в себя и продолжать жить».

Но буквально на следующий день опять припомнил о девушке, встретив во дворе Сашу. Сентябрь уже начал разрисовывать красками зеленую грунтовку листьев. Саша стоял под кленом с группой товарищей; они громко смеялись и передавали друг другу большую пластиковую бутылку. Шаров, желая восстановить с ним общение, подозвал и сообщил, что опять дома, и Саша, как прежде, может заходить к нему за книгами.

Но Саша, возмужавший, почти сравнявшийся с Глебом по росту, ответил, что сейчас в книгах не нуждается, так как «предки» купили ему компьютер, и он, если надо что узнать, пользуется Интернетом. Говорил теперь Саша баском, только иногда голос у него срывался на юношеский дискант. Шаров отметил его бронзовый загар, покрывавший лицо и шею. Как молниеносный разряд грозы, мелькнула догадка: «Господи! Да уж не к сестре ли он ездил на каникулах?» И, почти уверенный в этом, спросил:

— Саша, а ты из Новороссийска давно вернулся?

— Из Новороссийска? — удивился юноша. — Чего я там не видел?

— Но ты же у сестры был? — продолжил свои предположения Шаров. — На море загорал?

— А с чего вы взяли, что она в Новороссийске?

— Ну, прикинул, проанализировал…

— Плохой вы аналитик, — ухмыльнулся Саша. — В Одессе она. И к ней я не ездил. У нас тоже летом несусветная жара стояла.

Он отошел к своим друзьям, а Шаров еще долго неподвижным пеньком торчал на месте, обмозговывая новые сведения о Рите. Вон куда её забросило! В город, основанный Дюком Ришелье и воспетый Утесовым, где баркасы, полные кефали, Мурка в кожаной тужурке и знаменитая лестница, по которой катилась коляска с ребенком в фильме «Броненосец Потемкин». Город, в котором в своё время побывал Пушкин. Кажется, именно про Одессу он написал: «Там русский дух, там Русью пахнет». Хотя, правда, это было очень давно, а сейчас там, судя по всему, запашок другой.

«Однако опять я о Рите, — спохватился он. — Может, хватит?» Но вечером того же дня о Рите ему напомнили еще раз. На той самой скамейке, где подолгу он просиживал раньше, расположился Чибисов. Шаров был рад встрече со старым знакомым. Но, взглянув на него, поразился и не поверил своим глазам. Небритый, неумытый, в помятой шляпе, сдвинутой на затылок, глаза бессмысленно мигают. Да уж не пьян ли сторонник «торпедной атаки» на маргиналов?

— А это вы?.. — признал-таки. — Садитесь. Вы не меняетесь. А звезды и мне теперь подмигивают. Нахально так. Будто издеваются.

Он поднял руку, сцепил пальцы в кулак и погрозил небу, хотя звезды еще не высыпали. Затем помолчал, собираясь с силами, и вполне осмысленно исповедовался, признав, что самым большим его желанием было овладеть Ритой.

— Я может, потому и учиться в универ пошел. И работу денежную стал подыскивать. Купить её хотел с потрохами. Чтобы она полностью подчинилась и цыганочку мне сплясала. Но она улизнула. И от вас, и от меня…

Шаров послушал его и, свирепо настроившись, сказал себе: «все, хватит тризну справлять по Рите, надо жить». Он отправился устраиваться на работу и зашел, между прочим, в «Райские кущи». Там, на его прежнем рабочем месте, теперь продавали цветы.

— Вы что-то желаете? — спросила девушка-продавец, совершенно ему незнакомая.

Он купил гвоздику и подарил ей же. Она поблагодарила и положила цветок отдельно.

— Вы не думайте, я вашу гвоздичку второй раз продавать не буду, — сочла нужным объяснить с признательной улыбкой. — Себе оставлю.

Далее ноги сами привели в центр города, к дому со шпилем. На первом этаже там расположился салон красоты. Он назывался «У Афродиты», а не «У Фроси», как предполагал Виктор Буча. Судя по рекламе и наружной отделке, здесь располагалось очень престижное заведение. На стоянке отдыхали шикарные авто. Зайти, что ли? Передать привет от «Пончика»?.. Но, может, здесь управляет другая Афродита, а не та Фрося, которая была «подстилкой» у Виктора…

— Посторонитесь, дайте пройти! — прикрикнула на него молодая, изысканно одетая дама — видимо, одна из тех, которым ему предстоит выкалывать на ягодицах надписи и рисунки.

За стеклянными дверями маячила фигура охранника, уже бросившего на него, коротко стриженного удальца, настороженный взгляд… Нет, так и не зашел, засомневался в своих полномочиях.

Вспомнил о Василии Андреевиче, слесаре с завода, которому остался должен; деньги какие-никакие заработал на зоне, поэтому отправился отдать долг. Встретились на проходной, обнялись. Неспешный разговор продолжили в забегаловке, прихлебывая пиво и закусывая его солеными сухариками.

— Давай опять к нам, — предложил Василий Андреевич.

— А примут? У меня же судимость.