Граждане

В тот же день приходили делегаты и от других классов. На переменах у аквариума беспрерывно совещались. Мальчики подходили к Антеку, с торжественной серьезностью жали ему руку, докладывали о постановлении актива, просили инструкций, а уходя, опять пожимали руку Антеку. Когда вблизи появлялся кто-нибудь из компании Кнаке и Тыборовича, наступало враждебное молчание. Антек исподлобья недоверчиво следил за ними. Улик против них не было. Два ученика клятвенно уверяли, что Тыборович вместе с ними вошел в класс и нашел подброшенную листовку. И, если верить им, он был поражен не меньше, чем они. А Кнаке в эти дни не ходил в школу: он уже две недели лежал в постели, заболев гриппом.

— Тем хуже, — говорил Свенцкий на заседании бюро ЗМП. — Если никто из них не виноват, — значит враг раскинул в нашей школе целую сеть и вредителей больше, чем мы предполагали.

Збоинский, нахмурив брови, объявил, что листовки следует послать на дактилоскопическое исследование.

— Это — новейший способ, — уверял он. — Я читал, что во Франции таким способом поймали одного горбуна, который убивал невинных девушек. Надо только взять у всех отпечатки пальцев.

Свенцкий даже затрясся от хохота.

— Послушай, малыш, — сказал он с презрительной жалостью. — Ткни себя пальцем в лоб, чтобы получился отпечаток. Ты соображаешь, через сколько рук прошла эта бумажонка с того дня, как ее подкинули?

На собрании обсуждали вопрос, не следует ли обыскивать все портфели при входе в школу? Каждый, раньше чем снять в раздевалке пальто, должен будет открыть свой портфель и вывернуть карманы. Сначала все с жаром ухватились за этот проект. Но Антек только пожал плечами и сказал, что это делу ничуть не поможет, а в школе создаст неприятную атмосферу.

— Тем это было бы только на руку, — добавил он неохотно. И все в душе с ним согласились.

Говоря «те», Антек имел в виду не только Кнаке и Тыборовича. Он ясно отдавал себе отчет, что они не одиноки. В своей работе зетемповцы часто наталкивались в школе на глухую безымянную вражду. Сколько раз у активистов попросту руки опускались! Сколько дел, организованных их самоотверженными усилиями, умирали в зародыше, словно убитые морозом! В каждом классе существовали какие-то подпочвенные источники недоброжелательства или пассивного сопротивления. — Я предпочитаю иметь дело с явными врагами, как, например, Кнаке, — говорил порой Антек, — а не с такими, которые издеваются у тебя за спиной.

В школе среди учеников с некоторых пор появился опасный тип «липмана», то есть человека, который все на свете считает «липой». У «липманов» выработался свой стиль существования, свой язык и характерное отношение к окружающей действительности. «Липманы» высмеивали всякого, кто во что-то верил и к чему-то горячо стремился, потешались над добросовестными тружениками, презирали всякие «идеи». Это была разновидность «сверхбикиняра», нигилиста, не признававшего никаких моральных ценностей и убеждений. Новая премьера в Польском театре объявлялась «липой» точно так же, как наэлектризовавшее всех событие в международной политике или необычайно интересная лекция Моравецкого, которая на весь класс произвела сильное впечатление. «Липманы» обычно держались вместе, их легко было узнать по презрительно скучающему выражению прыщавых физиономий. Они дружно бойкотировали школьные мероприятия и собрания, зато на матчи и в кино ходили всем угрюмым стадом. Любили ли они хоть что-нибудь в жизни? Этого никто не знал. На переменах они играли в «зоську» — игра состояла в том, что носком башмака подбрасывали свинцовый шарик. Казалось, весь мир «липманов» вмещался в этом шарике. У всякого подвернувшегося им под руку энтузиаста они выбивали из головы иллюзии болезненными ударами наотмашь по темени. Они были грозой всей школы и уже имели последователей. Среди младших учеников считалось «шиком» подражать «липманам». Слово «липа» и разочарованность во всем становились обязательной модой. Не останавливало новообращенных и то, что матерые «липманы» щедро угощали их тумаками: в каждом ремесле период ученичества не сладок.

— В моем классе, — рассказывал Анджей Видек, — таких уже человек восемь. Дадут ему «липманы» в морду, он еще слез и соплей не утер, а уже твердит: «липа». Двое из них прежде хотели вступить в ЗМП, а вчера мне объявили, что ЗМП — тоже «липа». Что с ними делать, Кузьнар?

Разумеется, «липманы» уже заранее насмехались над кампанией против листовок. Впрочем, они и самые листовки называли «липой». К совещаниям зетемповцев у аквариума они относились с пренебрежительной иронией. «Что они затевают? Наверное, какая-то новая липа», — говорили они, пожимая плечами. Кое-кто из зетемповцев уже начинал остывать и падать духом. Антек ясно понимал, как это опасно.

В течение нескольких дней проходили собрания классных ячеек ЗМП. После уроков мальчики оставались в классе, и председатель ячейки открывал прения.