Гражданин Бонапарт

Тем временем на англо-испанских судах и в городе началась паника. Моряки союзной эскадры, оказавшиеся в огневой ловушке после того, как батареи Наполеона заставили их отступить вглубь гавани, ближе к городу, теперь торопились уйти в море под убийственным шквалом заградительного огня. В то же время роялисты-тулонцы бросились к гавани и стали хватать первые же попавшиеся на глаза лодки, чтобы добраться до эскадры своих незадачливых покровителей. Сидней Смит второпях не успел выполнить приказа адмирала Худа и поджечь все французские суда в гавани и арсенале. Наполеон по этому поводу съязвит, что «Французская республика должна быть ему признательна» за такую оплошность[265]. Впрочем, как ни торопился Смит бежать из Тулона, он был взят в плен и заточен в парижскую тюрьму Тампль, где мы с ним еще встретимся.

19 декабря весь город Тулон был полностью очищен от интервентов и доморощенных роялистов. Однако комиссары Конвента - по законам того времени - учредили революционный трибунал для расправы с «предателями». Так как предатели большей частью успели скрыться, жертвами революционной мести стали, кроме восьми-десяти человек, действительно изменивших республике, сотни невинных людей. Наполеон так вспоминал об этом на острове Святой Елены: «Прибегли к ужасному средству, характеризующему дух той эпохи: было объявлено, что всем, кто при англичанах работал в арсенале, надлежит собраться на Марсово поле для записи фамилий. Дали понять, что это делается с целью принять их вновь на службу. Почти 200 старших рабочих, конторщиков и других мелких служащих поверили этому и явились. Их фамилии были записаны, и тем было удостоверено, что они сохраняли свои места при англичанах. Тотчас же на том самом поле революционный трибунал присудил их всех к смерти. Батальон санкюлотов и марсельцев, вызванный туда, расстрелял их. Подобный поступок не нуждается в комментариях»[266].

Наполеон определяет здесь число расстрелянных примерно: «почти 200». На самом деле их было больше, причем авторитетный (для данного случая) источник называет точную цифру. В те дни вершить «правосудие» над тулонскими мятежниками прибыл из Лиона депутат Конвента Жозеф Фуше - личность уже тогда зловещая и одиозная. Он только что «прославился» казнями таких же мятежников в Лионе и теперь, 23 декабря 1793 г., ликует в письме к своему соратнику Ж. М. Колло Д’Эрбуа из Тулона: «Мы можем отпраздновать победу только одним способом. Сегодня вечером 213 бунтовщиков перешли в лучший мир <...>. Прощай, мой друг, слезы радости застилают мне глаза - они наводняют всю мою душу»[267]

.

В свое время Сидней Смит попытался запустить в научный обиход и в общественное сознание версию, будто Наполеон лично участвовал в расправе над «несчастными» тулонцами. Вот фрагмент из его воспоминаний: «Роялисты и освобожденные узники были загнаны на большую площадь Тулона одной огромной массой. Буонапарте, который тогда командовал артиллерией, приказал стрелять из пушек по людям, кося их как траву. Те, кто уцелел, бросились на землю, надеясь избежать страшной участи, когда будущий император Франции, воспользовавшись первым моментом гробовой тишины после грохота пушек, громко объявил: “Мщение Французской республики свершилось - встаньте и идите по домам!” Несчастные едва успели подняться на этот призыв, как второй убийственный залп картечи из пушек швырнул их всех в небытие»[268]. Дэвид Чандлер, хотя и с оговорками, допускает, что этому можно верить: «Если это описание событий верно (воспоминания сэра Сиднея не всегда безупречны относительно фактов, ибо впоследствии он осуществлял какую- то личную вендетту против репутации Наполеона), то оно свидетельствует о раннем проявлении особой жестокости в натуре Буонапарте»

[269].

Но ведь даже Вальтер Скотт, при всей его антинаполеоновской предвзятости, воспринимал версию Смита с большим сомнением («Говорят, что будто бы... Если Наполеон и впрямь... Сам он от подобного обвинения решительно отрекался...)[270]

. Американец В. Слоон, немец Э. Людвиг, швейцарец Ф. Кирхейзен вообще не рассматривали эту версию. Не считают ее правдоподобной ни французские, ни российские историки. Сам же Наполеон сказал о своем отношении к расстрелу тулонских обывателей без лишних эмоций: «Неверно, что кого бы то ни было расстреливали картечью. Начальник артиллерии и канониры регулярной армии не стали бы в этом участвовать»[271].