Гражданин Бонапарт

С весны 1796 г. начал служить Наполеону и Луи Александр Бертье (1753-1815)[456] - его отныне неизменный во всех походах, признанный специалистами «одним из самых знаменитых в истории» и даже «идеальным» начальником штаба[457]

. Сам Наполеон склонялся к такому же мнению: «Лучшего начальника генерального штаба в мире не было»[458]. Сын ученого-географа, с малых лет привыкший работать с картой, к тому же обладавший феноменальной памятью, математически выверенной расчетливостью и уникальной способностью работать по двадцать часов в сутки, Бертье словно судьбой был предназначен к штабной работе. Он и служил смолоду в штабах графа Ж. Б. Рошамбо в Америке, а затем маркиза М. Ж. Лафайета и барона Н. Люкнера в Европе еще до того, как приметил и приблизил его к себе Наполеон. Можно согласиться с А. К. Дживелеговым в том, что «более точного исполнителя, более пунктуального и методичного военного чиновника, более предусмотрительного помощника Наполеон не имел никогда»[459]

.

Почти идеальный начальник штаба, Бертье в остальном был личностью заурядной. Он не имел ни должной силы характера, ни уверенности в себе, «что портило множество хороших качеств, которыми наделила его природа как добрая мать»[460]. Не вызывал он к себе симпатий ни внешностью, ни манерами: «невысок ростом и дурно сложен, хотя и не уродлив <...>. Беспрестанно грыз ногти»[461]

.

Рядом с Бертье выигрышно смотрелись тогда абсолютно невежественные в штабном ремесле, но разносторонне талантливые, яркие, молодые соратники Наполеона, связавшие с ним свою ратную судьбу еще под Тулоном, - Ж. Б. Мюирон, А. Ж. Жюно, Ж. К. М. Дюрок, Л. Г. Сюше, О. Ф. Л. Мармон, брат Людовик, а также герой 13 вандемьера И. Мюрат. Из тех (молодых) соратников, которых Наполеон впервые узнал только теперь, в Италии, особенно выделялись двое его сверстников: бригадный генерал Бартелеми Катрин Жубер и полковник Жан Ланн - сын конюха и будущий герцог Монтебелло, лучший из 26 наполеоновских маршалов, о котором после гибели его в битве под Асперном Наполеон будет грустить: «Я нашел его пигмеем, а потерял гигантом»[462].

Впервые раскрылись как незаурядные личности и некоторые адъютанты Наполеона. Это, в первую очередь, Анри Гатье Бертран (1773-1844) - будущий генерал, граф и гофмаршал, герой Аустерлица, Фридланда, Лейпцига, безотлучно находившийся при Наполеоне и на Эльбе, и на Святой Елене. Это и Юзеф Сулковский (1770-1798)[463]

- «польский Сен-Жюст», как его называли за республиканскую страстность, молодость и «безграничное очарование», аристократ (кстати, бывший паж королевы Марии-Антуанетты), свободно владевший всеми европейскими языками, герой двух театральных пьес, одной оперы и многих романов, о трагической гибели которого в Египте речь еще впереди. Наконец, это Антуан Мари Лавалетт (1769-1830) - тоже будущий граф и министр почт, женатый на Эмилии Богарне, племяннице Жозефины, герой нашумевшей в 1815 г. на всю Европу истории его спасения (благодаря самопожертвованию жены) от смертной казни. Вот как изложил эту историю А. 3. Манфред:

«В последние часы перед казнью к нему была допущена на свидание жена. Она пробыла в камере смертника недолго; вышла от него с низко опущенной головой, закрыв лицо, сгибаясь под тяжестью безутешного горя; шатающейся походкой прошла мимо часовых... Когда утром стражники пришли, чтобы увести приговоренного к месту казни, Лавалетта в камере не было. Там находилась его жена. Накануне, поменявшись с женой одеждой, Лавалетт в ее платье ушел из тюрьмы»[464].

Такова была «когорта Бонапарта», как сразу же назвали современники молодых соратников столь же молодого главнокомандующего. Все они, преданно сплотившись вокруг Наполеона, загорались его полководческим энтузиазмом и, в свою очередь, старались так же зажечь, революционно и республикански воодушевить менее подвижнических, нежели они сами (по их мнению) «стариков», каковыми считали Лагарпа, Серрюрье, Массена, Ожеро и Бертье.