Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

В Мадриде за ленчем в центральном правительственном здании сошлись шесть министров правительства Негрина – Хинер де Лос Риос, Велао, Паулино Гомес, Сегундо Бланко, Мош и Гонсалес Пенья. За кофе к ним присоединился Касадо. Полковник (он отказался от своего генеральского звания из-за опасений, что оно может сказаться на его отношениях с Франко) позже рассказывал, что каждый из министров в частном порядке высказывал ему свое разочарование политикой Негрина. Касадо объяснил, что не собирается лететь с ними в Йесте. Хинер де Лос Риос, позвонив Негрину, предложил отложить встречу членов кабинета. Негрин взорвался, и министры немедленно собрались в дорогу. В семь вечера Негрин снова позвонил Касадо, приказав, чтобы тот явился на следующий день. Касадо ответил, что, если ситуация не ухудшится, он прибудет. Через полчаса Касадо перенес свою штаб-квартиру в Казначейство на Калье-Алькала рядом с Пуэрта-дель-Соль, здание которого было легко оборонять. Здесь он встретился с Бестейро, социалистом-реформистом. Хотя тот был уже стар, болен и подавлен, все же ему еще могло пригодиться его имя. Поскромничав, Касадо все же позволил назвать себя президентом будущего Национального совета. Бестейро согласился взять на себе обязанности секретаря по иностранным делам. Позже Касадо добровольно уступил свой пост Мьяхе, которого, хотя тот постоянно жаловался на усталость, робость и оппортунизм, все же заставили присоединиться к заговорщикам. Касадо взял себе портфель министра обороны. Остальными членами совета стали Венсеслао Карильо, социалист; Гонсалес Мартин и Валь, оба из CNT; Сан-Андрес и дель Рио – республиканцы. Они получили соответственно портфели министров внутренних дел, финансов, связи, труда, юстиции и образования. В полночь эта хунта выпустила следующий манифест.

«Испанские рабочие, народ антифашистской Испании! Пришло время, когда мы на все четыре стороны света должны сообщить правду о нашей сегодняшней ситуации. Как революционеры, как пролетарии, как испанцы, как антифашисты, мы не можем и дальше терпеть неблагоразумие и отсутствие предусмотрительности правительства доктора Негрина. Мы не можем позволить, чтобы, пока народ сражается, некоторые привилегированные личности продолжали жить за границей. Мы обращаемся ко всем рабочим, антифашистам и испанцам! По Конституции правительство доктора Негрина не имеет под собой законного базиса. На практике оно потеряло и доверие, и чувство здравого смысла. Мы готовы показать путь, который поможет избежать катастрофы: мы, кто противостоит политике сопротивления, заверяем, что любой, кто захочет остаться в Испании, сможет жить тут, а те, кто захочет покинуть ее, получат на это право». Декларация эта была рассчитана на проявление симпатии у всех недовольных и в то же время не указывала конкретного плана действий. Затем взяли слово Бестейро и Касадо. Бестейро потребовал оказать поддержку законной власти республики, которая, как он добавил (словно был генералом Мьяхой), сегодня представляет не что иное, как «силу армии». Выступление Касадо было обращено к тем, кто сидит в окопах по обе стороны фронта. «Все мы хотим видеть страну свободной от иностранного господства. Мы не прекратим сражаться, пока вы не убедите нас в независимости Испании, – добавил он, чтобы умаслить Франко, – но если вы предложите нам мир, то убедитесь, что наши испанские сердца полны благородства». Сразу же после этой радиопередачи позвонил Негрин: «Что происходит в Мадриде, мой генерал?»⁵

– «Я восстал», – ответил Касадо. «Против кого? Против меня?» – «Да, против вас». Негрин сказал Касадо, что он сошел с ума. Тот ответил ему, что он не генерал, а простой полковник, который исполняет свой долг, «как офицер и как испанец».

На следующий день Касадо распорядился, как всегда по телефону, чтобы Мьяха прибыл в Мадрид и занял место президента Национального совета. Кроме того, он потребовал от Менендеса сообщить Негрину, что, если Матальяна (он находился под домашним арестом) через три часа не будет освобожден, он расстреляет весь кабинет министров. Матальяна оказался на свободе, но не раньше, чем объявил, что в связи с восстанием в Картахене находится в распоряжении Негрина.

На самом же деле Негрину не осталось ничего иного, как признать действия Касадо fait accompli⁶. Хесус Эрнандес, прибыв в Йесте, спросил, что теперь делать. «В данный момент – ничего, – ответил премьер-министр. – Мы думаем над этим». Этим соображением и закончился день. А вот советники из СССР отлично знали, что делать. Эрнандес нашел жилье генерала Борова в полном беспорядке, а самого генерала, который заменил генерала Кулика на посту главы всех советских военных советников, – в состоянии крайнего возбуждения. «Мы уезжаем, мы уезжаем», – без особых церемоний сообщил он Эрнандесу. В Йесте Эрнандес увидел и Пассионарию с Тольятти и обвинил их в провокации ссоры с Касадо.