Греческая история

{84} И Агесилай не нарушит клятв — как сообщает наш автор в «Агесилае» (I. 10), Агесилай прибавил к этому, что перемирие заключается только на три месяца. Это очень важно для суждения о дальнейших событиях.

{85} Настоящий хаос

— здесь Ксенофонт становится на точку зрения устраненных от власти олигархов, обивавших пороги Лисандра. Как мы видели в § 20 гл. 2 и др. местах, спартанские гармосты остались; политический строй представлял собой большей частью умеренную олигархию (см. коммент. к § 2), но эта олигархия была вполне независимой, что не могло нравиться ни Лисандру, ни любимцу Ксенофонта Агесилаю. Как можно заключить из «Агесилая» (I. 37), последний поставил у власти преданных ему людей[576]. Плутарх (Агесилай. 8, Лисандр. 23) прибавляет к этому еще совершенно невероятную подробность — будто Агесилай, чтобы окончательно унизить Лисандра, назначил его своим креодетом (собств. «прислужник, разделявший мясо гостям»; придворная должность; ср. виночерпий). Просителям он будто бы говорил: «Ступайте и унижайтесь перед моим креодетом».

{86} «Что же, может быть, ты действительно поступаешь справедливее»

— горькая ирония: Лисандр намекает здесь на то, что Агесилай обязан ему престолом.

{87} Был оскорблен Фарнабазом — об этом подробнее рассказывает наш автор в «Агесилае» (III. 3): «Перс Спифридат, узнав, что Фарнабаз ведет переговоры о вступлении в брак с царской дочерью, а его дочь хочет держать у себя без брака, был возмущен этим оскорблением и передался Агесилаю вместе с женой, детьми и войском». В нашем труде Ксенофонт не упоминает об этом умышленно, так как иначе его сообщение (ниже, кн. IV, гл. 1, §§ 4—15) о том, как Агесилай сватал дочь Спифридата, получило бы совсем другой привкус. Автор нового отрывка (см. приложение, 16. 4) относит присоединение Спифридата лишь к осени 395 г.

{88} С сыном

— см. ниже, кн. IV, гл. 1, § 28 и «Отрывок из греч. истории» (приложение), 16. 4.

{89} К Агесилаю — в Эфес.

{90} Клятвопреступление.

Теперь понятно, почему Ксенофонт выше, в § 6, не упомянул, что перемирие было заключено только на 3 месяца (см. коммент. к этому месту). С тех пор до объявления войны Тиссаферном срок этот уже истек, и, следовательно, только путем такого умолчания можно было превратить поступок Тиссаферна в клятвопреступление.

{91} Рынки. В древности воинам не выдавалось казенного пайка; они получали жалованье, на которое они сами должны были себя прокармливать. Поэтому в обязанности полководцев входило, чтобы на местах стоянок можно было купить провиант.

{92} Таким образом, если верить Ксенофонту, Тиссаферн оказался круглым дураком; наш автор так и заявляет в своем «Агесилае» (I. 17): «он показал, что и в искусстве обманывать Тиссаферн — настоящее дитя» (по сравнению с ним). Однако, Эд. Мейер (Theopomps Hellenika. 11—13 и другие места) показал, что такое впечатление создается только вследствие искажений и умолчаний нашего автора. Действительно, Ксенофонт указывает две причины, вследствие которых Агесилая можно было ждать в Карии: 1) желание отмстить Тиссаферну, 2) особенное удобство операций в Карии, так как тут главная сила персов — конница — не могла развернуться. Первое соображение, конечно, могло играть лишь второстепенную роль. Что же касается второго, то оно прямо противоречит действительности: для того, чтобы пройти в южную, гористую часть Карии, неудобную для конницы, надо было прежде пройти долину Меандра и всю северную Карию, где поступательное движение Агесилая легко могло быть остановлено персидской конницей (здесь действительно ждал Агесилая Тиссаферн). Итак, поход в Карию отнюдь не представлял особого удобства, а наоборот был чрезвычайно труден. Почему же Тиссаферн ждал Агесилая сюда? Как я уже указывал выше, Кария была единственной удобной морской базой, и здесь Конон снаряжал персидский флот. Опыт предыдущего показал, что сухопутной войне не суждено увенчаться решительным результатом; все зависело от исхода будущего морского боя. Таким образом победа в Карии была бы полным поражением Персии; сюда и только сюда должны были направляться усилия Агесилая. Недаром спартанское правительство постоянно понуждало своих полководцев идти на Карию (см. выше). Поэтому, куда бы ни направлялся Агесилай, Тиссаферн должен был делать только одно — защищать Карию от возможного вторжения. Поход Агесилая во Фригию не мог иметь никакого значения для общего хода войны и, таким образом, являлся не «ловкой военной хитростью», а только признанием в своей слабости: Агесилай чувствовал, что у него не хватает сил для того, чтобы делать то, что было целью его поездки, и для отвода глаз он предпринял грабительский набег на Фригию. Все это весьма поучительно для знакомства с писательскими приемами Ксенофонта.