Греческая история

Получив известие, что на помощь к ним пришли в Мантинейскую область фиванцы, они удалились из Герейской области и соединились с последними. После того как произошло это соединение, фиванцы решили, что обстоятельства сложились для них очень благополучно: они пришли на помощь, но не нашли уже во всей стране ни одного вражеского воина; поэтому они собирались уже возвратиться на родину. Аркадяне, аргивяне и элейцы стали убеждать их двинуть союзное войско с величайшей быстротой в Лаконию. При этом они указывали на многочисленность их ополчения и всячески превозносили фиванское войско. Действительно, сверх того, после победы при Левктрах беотийцы, гордые своим успехом, постоянно занимались военными упражнениями; с другой стороны, их сопровождали подчинившиеся им фокейцы и евбейцы, представленные всеми городами этого острова, те и другие локрийцы, акарнанцы, гераклейцы и мелийцы, а кроме того еще фессалийские всадники и пельтасты. Видя все это, аркадяне, указывая на незащищенность Лаконии, умоляли фиванцев, прежде чем вернуться на родину, вторгнуться в Лакедемонскую область. Фиванцы охотно выслушали все это, однако же возражали, что Лакония, по слухам, неприступнейшая из всех греческих стран; на более же доступных местах, полагали они, расставлены гарнизоны. Действительно, в Ойе, в области Скиритиде, стоял Исхолай с гарнизоном из неодамодов и приблизительно с четырьмястами тегейских изгнанников младших призывных возрастов. Другой гарнизон находился в городе Левктре, господствующем над Малеатидской равниной. Кроме того, фиванцы хорошо понимали, что, если поле битвы будет в Лаконской области, лакедемоняне быстро соберут войско и будут сражаться отважнее, чем где бы то ни было в другом месте. Исходя из всех этих соображений, фиванцы относились не очень сочувственно к идее вторжения в Лаконию. Но вскоре прибыло несколько человек из Карий, уверявших, что Лакония плохо защищена, и предлагавших быть проводниками. При этом они изъявили согласие отвечать своими головами, если окажется, что они в чем-либо солгали. Затем прибыли и некоторые периэки; они приглашали фиванцев вторгнуться в Лаконию и обещали отложиться от лакедемонян, как только фиванцы появятся в их стране; уже ныне, говорили они, периэки не явились на зов спартиатов и не выставили своих контингентов в войско. Слыша со всех сторон такие заверения, фиванцы, наконец, согласились с аркадянами; они вторглись в Лаконию через Карии, а аркадяне через Ой, лежащий в области Скиритиде. Если бы Исхолай продвинулся вперед и занял позиции на неприступных вершинах, никто из противников, как утверждали, не смог бы подняться на горный кряж. Но, желая располагать содействием жителей Ойя, он остался в этом селении, благодаря чему всему аркадскому войску удалось подняться на горы. Исхолаю удалось одерживать верх, пока сражались лицом к лицу; когда же противники стали наносить ему удары и метать снаряды с тыла, с флангов и сверху, взбираясь на крыши домов, военное счастье перешло к ним; сам Исхолай и все его войско пали, исключая лишь немногих, которым удалось ускользнуть незамеченными. Победив в этой стычке, аркадяне отправились в Карии на соединение с фиванцами. Узнав об успехе аркадян, фиванцы еще более приободрились и спустились в Лаконию. Спустившись, они тотчас же предали огню и мечу Селласию; затем они направились в долину, на священный участок Аполлона; здесь они расположились лагерем, а на следующий день двинулись вперед. Попыток перейти в город по мосту[410]

они не делали, так как в храме Алеи, лежавшем с противоположной стороны моста, оказались спартанские гоплиты; они оставались на левом берегу Еврота, где жгли и грабили дома, наполненные всяким добром. В городе женщины теряли спокойствие духа, видя дым от этих пожаров, так как они еще никогда не видели врагов; спартиаты же, заняв посты в разных частях своего неукрепленного города, изготовились к бою; они производили впечатление крайней малочисленности — так было и в самом деле. Правительство постановило объявить гелотам, что те из них, которые вступят с оружием в руках в ряды войска, получат свободу, и дало в этом клятву. Немедленно же, как говорят, внесли свои имена в списки более шести тысяч гелотов; превратившись в организованное войско, они стали внушать страх самим же спартиатам, будучи слишком многочисленными. Страх перед вступившими в войска гелотами отчасти рассеялся после того, как выяснилось, что орхоменские наемники

[411]

остаются верными лакедемонянам и что из союзников пришли на помощь флиунтцы, коринфяне, эпидаврцы, пелленцы и некоторые другие. Вражеское войско, подвигаясь вперед, достигло области Амикл[412] и здесь перешло через Еврот. Останавливаясь и устраивая лагерь, фиванцы первым делом нагромождали перед собой как можно больше срубленных ими деревьев, чтобы таким образом обезопасить себя от нападения. Аркадяне не принимали никаких таких мер; даже напротив, они оставляли лагерь и отправлялись грабить дома. На третий или четвертый день после этого конница, подвигаясь вперед, прибыла в боевом порядке к гипподрому, расположенному на священном участке Земледержателя. Она состояла из фиванской конницы в полном числе и элейских всадников; к ним присоединились еще бывшие в их войске фокейские, фессалийские и локрийские всадники. Против них выступили лакедемонские всадники, которых на вид было очень мало. Но в доме Тиндаридов сидели в засаде около трехсот гоплитов младших призывных категорий; как только они выбежали из засады и лакедемонская конница ударила на врагов, последние не выдержали натиска и обратились в бегство. При виде этого обратилось в бегство также значительное число неприятельских пехотинцев. Через некоторое время лакедемоняне прекратили преследование, и фиванцы приостановили бегство; обе стороны снова расположились лагерем. Теперь, по-видимому, стало меньше оснований опасаться, что фиванцы нападут на город. Войско последних, снявшись, двинулось все же вперед по дороге, ведущей к Гелу и Гифию. Неукрепленные города они сжигали; Гифий, где находились лакедемонские верфи, фиванцы атаковали три дня. В этой атаке фиванцам помогали некоторые периэки[413].