Греческий мир в доклассическую эпоху

Но особенно важным обстоятельством стало то, что зев-гитам, по-видимому, разрешили заседать в другом, новом совете — буле (βουλή). Этот совет, состоявший из четырехсот человек (по сто от каждой филы), будто бы был создан Со-лоном: так считалось с конца V века до н. э. (а возможно, и много раньше). И хотя предпринимались усиленные попытки, особенно за недавние годы, опротестовать такой взгляд как позднейшие измышления местных хронистов-атфидогра-фов, стремившихся «изыскать» почтенный прецедент для созданного впоследствии Совета пятисот (Клисфеном — раздел 5, ниже), — мнение о том, что Совет четырехсот учредил именно Солон, все же можно считать приемлемым. При том, что позднейшие афинские писатели действительно были горазды на такие «подтасовки», — в данном случае едва ли что-либо подобное было совершено и встречено всеобщим доверием, будь оно отъявленной ложью.

Итак, допустим, что Солон учредил новый Совет четырехсот. В чем же заключались его задачи? Остается признать, что это нам неизвестно — хотя совет этот и называли одним из «двух якорей государства»²⁸. С определенностью можно лишь сказать, что он помогал Ареопагу поддерживать порядок в городе, и в то же время ограждал афинян от излишне суровых решений этого аристократического суда, ограничивая его повседневные полномочия (хотя Ареопаг продолжал проводить испытания «на благонадежность» среди должностных лиц и проверять их отчеты — δοκιμασία Ηεύθυνα, вплоть до 462 г. до н. э.). Учредив новый Совет, Солон, должно быть, помнил о спартанском прецеденте.

Мы не знаем, был ли уже Совет четырехсот, как позднее Совет пятисот, пробулевтичен (то есть выносил ли предварительные постановления для Народного собрания [экклесии]). Но вполне возможно, что этих четырехсот избирало именно Народное собрание, уже превратившееся в силу, с которой нужно считаться (хотя представление о народовластии внедрилось отнюдь не во все умы). Это явно признал Солон, коль скоро сам он провозгласил, что δήμος, или «народ» (здесь — синоним Народного собрания) вполне достоин τιμή — «чести», или привилегии²⁹

, то есть является подлинной политической силой, — так что у всех его сторонников из народной среды, присполненных надежд, имелись основания для удовлетворения. Солон снова показал себя образцовым мастером на компромиссы. И снова, благодаря такому сохранению равновесия между стариной и новизной, он дал этой новизне ход, словно перекинув мостик к политической философии будущего, в рамках которой предстояло расцвести демократическому строю.

Салон не чуждался телесных радостей, ценил красоту юношей и женщин, почитал за счастье иметь сыновей, дру-зей-чужеземцев, добрых коней и охотничьих псов. Но знал он и то, что все это не в силах отвратить болезней и смерти, которая бесшумно настигла его в возрасте восьмидесяти лет. Он чрезвычайно гордился тем, что, невзирая ни на какие уле-щения, отказался стать тираном Афин³⁰. Он хотел, чтобы народ был доволен жизнью, но не хотел ни приказывать ему, ни внушать, как должно достигнуть такого состояния: народ должен понять это сам.

Глава 4. ПИСИСТРАТ И ЕГО СЫНОВЬЯ

Однако надежды Солона на то, что афиняне, получив от него общие указания, сумеют сами добиться спасения, не оправдались. Он прожил достаточно долго и смог воочию увидеть, что произошло вместо этого. Хотя его своду законов и некоторым общественным реформам суждено было остаться в силе, его политические преобразования не только не отвратили, — напротив, скорее, немедленно породили новые, крайне болезненные затруднения. Иными словами, упразднение Сол оном принципа происхождения, на котором дотоле покоилось аристократическое могущество, дало повод новой борьбе за власть. Ибо знать вознамерилась провалить его реформы (нацеленные на расширение правящего слоя), и Солон, верный своему примиренческому духу, оставил практически в неприкосновенности прежнее деление на семьи, роды и племена, что явилось залогом будущих распрей.

Знать взялась отстаивать свое прежнее положение — ослабленное, но еще не подорванное, — силясь заручиться голосами в пользу тех кандидатов на государственные должности, которых выдвигали они сами. Такая поддержка должна была исходить от средних и беднейших слоев населения, которые отныне пользовались в Афинах новыми гражданскими правами и свободами — при этом держась прежнего уклада жизни с его крепостью семейных, родовых и племенных уз. И вот с их помощью старинная вражда между могущественными домами евпатридов вспыхнула с пущей лютостью, о том, что близился кризис, говорят хотя бы перечни архонтов. Ибо в 590–589 гг. до н. э., а затем в 586–584 гг. до н. э. архонты назначены не были: царила йшрх 1а — безначалие.