Греческое сокровище

Шлиман согласился на эти уступки и написал Вирхову соответствующее письмо. Вирхов немедленно ответил, что Берлин примет его условия, даже если ему, Вирхову, придется потратить на это месяцы. Но сначала надо заручиться содействием Бисмарка. Вирхову было не привыкать целыми днями просиживать в приемной канцлера, ожидая своего часа, — от борьбы за правое дело он еще никогда не отказывался.

Софья вошла в библиотеку, и Генри протянул ей стопку писем — свою переписку с Вирховым. Лицо его было бесстрастно.

Прочитав письма, Софья почувствовала, как у нее сжалось сердце. Но говорить уже было бесполезно, Софья вышла из библиотеки, прошла к себе в будуар, заперла дверь и упала в кресло.

Безвозвратно утрачены для Греции ее чудесные троянские сокровища… Утрачены, и теперь ими будет владеть чужая страна. Софью охватило отчаяние. Почести в Лондоне, ее фотография на обложке берлинского журнала «Фрауен цай-тунг», с таким трудом завоеванное признание в Афинах — все рассыпалось в прах. Все эти семь лет с тех пор, как троянские сокровища были тайком привезены в Афины, они причиняли ей лишь горе и унижение. Софья безутешно разрыдалась.

На другое утро Генри уехал в Лондон за троянской коллекцией. Они не попрощались.

К рождеству Генри не вернулся: не успел упаковать сорок ящиков, которым предстояло отплыть в Берлин. Зато на праздники в Афины приехал епископ Вимпос. Щеки у него ввалились, глаза запали. Он благословил новый дом, затем Софья повела его осматривать все достопримечательности «Палат Илиона» и молодой сад, густо засаженный фруктовыми деревьями, цветущим кустарником и обнесенный бетонной стеной высотой в три фута. Вимпоса поразили внушительные размеры дома, настенная живопись, цитаты из античных авторов, которыми были испещрены чуть ли не все потолки и стены. Когда вернулись в уютную семейную гостиную. Вимпос заключил свои впечатления коротко:

— Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. — Затем, немного помолчав, тихо спросил: — Чем ты так расстроена, Софидион?

Софья рассказала ему, что Генри подарил троянскую коллекцию Германии. Вимпос внимательно посмотрел на нее и трижды осенил крестом.

— Есть только одна возможность выжить, дитя мое: умей безропотно принимать поражения. Покоряйся воле божьей. Хотя тебе всего двадцать восемь лет, но ты должна была бы уже постичь эту истину. — Он глубоко вздохнул. — Я на двадцать лет старше тебя и давно убедился в ее справедливости.

Он положил руку ей на плечо.

— Бесполезно ссориться с Генри. Одержимого не остановишь. Он поступил так, как призван был поступить. Поддерживай его, радуйся вместе с ним, жалей. Этот бедный безумец в отмщение своей нишей юности дарит драгоценности тем, кто унижал его. Утешайся собственными достижениями, укрепляй силу своего духа и люби Генри. Наш долг—помогать беззащитным. Счастливое замужество и счастливая жизнь зиждятся на мудрости и самоотверженности.

Генри вернулся из Лондона в первых числах января. Ящики с сокровищами Приама благополучно перенесли плавание и находились теперь в хранилище Рейхсбанка в Берлине. Генри поведал о своих планах: весной поездка в Орхомен, а одиннадцатого февраля—торжественное открытие «Палат Илиона», он уже составил список гостей: ни много ни мало двести человек, в том числе его родные из Германии.

— А ты успеешь к этому времени со всем управиться? Люстры еще не приехали из Парижа. Ковры уже здесь, но до твоего приезда мы их не стали стелить.

Генри стоял в библиотеке у своего стола. Притянул Софью к себе, ласково поцеловал в уголки губ. Эта была счастливая минута. Он чувствовал, что прощен.

— Не бойся, малышка. Я обо всем позабочусь. Составлю меню. Найму поваров, официантов, оркестр для первого бала в нашем дворце. Ты будешь самая красивая хозяйка во всей Греции. Только представь, ты стоишь вместе со мной на верху мраморной лестницы в нашей чудесной прихожей и мы встречаем гостей — цвет афинского общества.

— Ну да, я ведь тоже украшение. — съязвила Софья.

— Но не только. Ты замечательный археолог, открывший царские гробницы и несказанной красоты сокровища.

В конце января Генри получил официальное письмо от кайзера Вильгельма, в котором тот от имени немецкого народа принимал дар Шлимана—его троянскую коллекцию. Лицо Генри вспыхнуло от гордости. Софья поздравила мужа. Вскоре и она получила из Берлина послание—телеграмму от кронпринца Фридриха, который благодарил ее за троянские древности — бесценный дар, поднесенный немецкому народу ее знаменитым мужем. Софья была приятно удивлена, у нее дрожали губы.

— Почему это кронпринцу вздумалось благодарить меня?

— Это дань уважения тебе лично, — сказал Генри, не скрывая своего удовольствия. — Королевская семья знает, что мы вместе открыли Трою, вместе нашли сокровища.