Грех 22.10.08

Создание в России фермерского движения (за год его премьерства в России возникло три тысячи фермерских хозяйств) он считает своей главной заслугой в жизни — в устах человека, в разное время руководившего крупнейшими оборонно-промышленными министерствами СССР, включая министерство авиационной промышленности, это выглядит кокетством, но он, похоже, искренен.

— Я же сам из крестьян, что такое земля — знаю. Мой отец попал под каток коллективизации, хоть и не был кулаком. Это, кстати, очень интересная история. Председателем комбеда в нашей деревне Бахтызино Вознесенского района Горьковской области был товарищ моего отца. Они дружили. А этот председатель был влюблен в мою матушку, которая была очень недурна собой. И вот однажды на какой-то гулянке он подошел к моему отцу и сказал: «Степан, отдай мне Марью». Отец его, конечно, избил.

Этого председатель Силаеву-старшему не простил, и через неделю семья Силаевых с новорожденным Иваном и его четырехлетней сестрой уже осваивалась на новом месте — Степана Силаева отправили на перевоспитание на шахту в Донбасс. На этом крестьянская жизнь Ивана закончилась, а когда он подрос — это были сталинские времена с их культом авиации, — то, как и полагалось нормальному советскому подростку, собрался поступать в летное училище, но не прошел по здоровью (проблемы с глазом) и поступил в Казанский авиационный институт — чтобы если не летать, то хотя бы строить самолеты.

В 1954 году пришел инженером-механиком на Горьковский авиазавод имени Орджоникидзе. Семнадцать лет спустя стал директором этого предприятия. Еще через три года перевели в Москву — в авиационное министерство. Уже будучи заместителем министра, познакомился с главным начальником советского ВПК, министром обороны (а в прошлом — сталинским наркомом вооружений) Дмитрием Устиновым.

— Дмитрий Федорович часто проводил смотры военной техники. Танки, самолеты — ну, вы понимаете. На очередных учениях в Ульяновской области от нашего министерства присутствовал я. Потом был разбор полетов на соответствующем совещании в обкоме, а потом, как тогда было принято, поехали за город на обкомовские дачи. Перед выездом успели, конечно, тяпнуть, и как-то так получилось, что в таком приподнятом настроении мы с Дмитрием Федоровичем оказались в одной машине.

Устинов спросил, умеет ли Силаев петь — а Силаев мало того, что поет, он еще и на баяне с самого детства играет. Ответил: «Умею».

— Тогда давай споем, — предложил министр.

— А что?

— Ну, вот есть такая хорошая песня, только пьяницы ее испоганили, — сказал Устинов и затянул: «Шумел камыш, деревья гнулись». Иван Степанович не знал слов и подхватывать не стал, а Устинов подумал, что Силаеву просто не нравится эта песня, и он не боится таким образом выражать министру свое несогласие.

В декабре 1980 года по инициативе Устинова Иван Силаев возглавил Министерство станкостроительной и инструментальной промышленности СССР.

IV.

Для Силаева это был опыт антикризисного менеджмента — политбюро было недовольно работой министерства, и от нового министра требовалось срочно навести порядок в станкостроении. Через четыре месяца министр отчитался Устинову о выполнении задания. 20 февраля 1981 года Силаева назначили министром авиационной промышленности СССР. Вернули в родную отрасль.

— На авиастроение работала вся страна. Во всех промышленных центрах были авиазаводы, а где авиазаводов не было, обязательно были какие-нибудь вспомогательные производства — приборостроение, алюминиевая промышленность, моторные заводы и так далее. У меня был свой служебный самолет, и я большую часть времени проводил в поездках.

В Свердловске тоже был агрегатный завод, и с первым секретарем обкома Борисом Ельциным Силаев, по его словам, сразу нашел общий язык — Ельцин производил впечатление современного думающего руководителя, и мужчины если не подружились, то, по крайней мере, стали хорошими приятелями. Летом 1990 года, став председателем Верховного Совета РСФСР, Борис Ельцин вспомнит о старом знакомом и предложит его кандидатуру (радикальное крыло «Демроссии» предлагало экономиста-рыночника Михаила Бочарова, но парламентское большинство его не поддержало) на должность председателя российского Совмина.

V.

Об этих временах у Силаева осталось единственное светлое воспоминание — земельная реформа. Все остальное (противостояние с союзным центром, коррупционные скандалы, включая знаменитый эпизод с вице-премьером Геннадием Фильшиным, санкционировавшим вывоз из страны каким-то британским авантюристом 140 миллиардов рублей, и т. д.) для него сейчас — не более чем фон, на котором портились отношения между ним и Борисом Ельциным, которого, как говорит Силаев, к тому времени «окончательно одолел змий».