Грех 22.10.08

С Бондарчуком произошла похожая история, с его «Они сражались за Родину», когда поднялась немыслимая травля со стороны военных. Еще когда Бондарчук только начинал «Войну и мир», Гречко его спросил: «А что вы собираетесь снимать после Толстого?» — «Шолохова, „Они сражались за Родину“». И тут Гречко говорит: «Вы знаете, мы все ждем „Войны и мира“, в которой вы отобразите подвиг русского народа. Но ровно в той же мере вам будет трудно работать над фильмом о Великой Отечественной — ведь еще живы и здравствуют многие ее участники». И как в воду глядел — а может, это было предостережение, не знаю. На обсуждении картины в Минобороны тон был исключительно агрессивный: «Да как вы смеете, какими вы показываете наших воинов!». На обсуждении только один представитель Генштаба сказал, мол, и такое мнение имеет право на существование, ведь Бондарчук идет точно по Шолохову. В ответ маршал Гречко на него зыркнул так, что у всех похолодело. Они письмо написали в Минкульт, чтобы запретить эту картину как вредную, искажающую подвиг советского народа. Сергей страшно нервничал, переживал, как Шолохов всю эту катавасию воспримет, — но Михаил Александрович Бондарчука, как известно, благословил, и картина вышла на экраны. А этот случай стал частным проявлением войны Минобороны с «окопной правдой».

А знаете, что такое работа директора картины? Это ад. Нам надо было снимать сороковые годы, перед Второй мировой. А на дворе — 60-е, отовсюду торчат телевизионные антенны. Так надо с каждым жильцом, с каждой квартирой договориться, чтобы антенну убрали, с каждым домохозяином уважительно поговорить. Или вот другой пример того, что такое директор картины. Мой друг Володя Марон отправился на Север на барже, снимать советско-итальянский фильм «Красная палатка», и у них была с собой партия водки. И он сказал каптерщику, что без его записки никому водки не давать! А подписывался он просто: «Марон». И вот закончились съемки, и Володя решает устроить прием для съемочной группы. Велит принести водки. Каптерщик — так всё выпили! Марон — я же тебе говорил. В ответ каптерщик показывает ему ворох записок с его подделанной подписью. Смех и грех. На тех же съемках, кстати, на почве алкоголя чуть не случилось трагедии — у них был вертолет для съемок, стоял на борту. И вот взлетают они снимать, и тут выясняется, что весь спирт, который использовался ими в качестве антиобледенителя, выпит. У них обледенели лопасти. Сели они чудом.

А с другой стороны — помню, приготовили мы объект для «Войны и мира», и вот входят в него Анатолий Кторов (Николай Андреевич Болконский) и Виктор Станицын (Илья Ростов), и один говорит другому: «Это же как надо играть, чтобы вот этому всему соответствовать!»

Я проработал на «Мосфильме» до 1984 года — совсем недолго не дотянул до перестройки. Впрочем, удивительно, что меня раньше не вытурили — в середине 70-х моя приемная дочь вышла замуж за британского гражданина, и мне дали очень сильного пинка; фактически, я угодил в опалу. Мне, уже при Андропове, куратор от КГБ на студии говорил: она же не родная, откажитесь от нее. Я его послал. Я фронтовик, воевал за Родину, инвалидом стал — нормально такое слушать? А до перестройки оставались месяцы. Как раз тогда мне вдруг оказали честь. Звонит мне дочка Ермаша и говорит: «Папа умер». Я говорю: «Как! Боже мой! Срочно организуем похороны!» — «Да нет, — говорит дочка, — похоронили его уже» — «А почему ничего никому не сказали?» — «Папа велел похоронить его, и сказать только двум людям: вам и Анатолию Гребневу». Вот так было.

Впрочем, в перестройку мне было чем заняться — я работал в Союзе кинематографистов (который, в общем, и был колыбелью перестройки), организовывал Кинофонд. Но у меня лично от тех времен осталось странное ощущение. И было ясно, что перемены какие-то нужны — но в том виде, в каком они прошлись по кинематографу это, конечно, были слезы: прокат рухнул, кинотеатры закрывались. Бондарчук стал снимать «Тихий Дон». При этом Герасимов просил его: «Сережа, не снимай „Тихий Дон“, пока я жив, прошу тебя». Бондарчук, тем не менее, начал съемки. Дальше, как известно, темная история, которая закончилась только в прошлом году, когда Федор доделал за отца монтаж. И теперь мы пришли к ситуации, когда артист, прежде чем сниматься в картине, спрашивает не «кто режиссер», а «сколько денег», — и в результате режиссер с актерами помогают продюсеру выколотить деньги из зрителя. А я вам как директор со стажем скажу — перемены переменами, а в советское время авторское кино собирало в прокате миллионы, и было для государства высокоприбыльным. Как это удавалось? По нынешним временам — загадка природы. Попробовали бы мы сейчас снять «Войну и мир»...

Записал Алексей Крижевский

Куртка с надписью «Фитинг»

Смерть старшеклассницы

Олег Кашин  

 

I.