Грех и другие рассказы

Воет, в кровь задрав ногти, вся дремучая рать.Мясорубка до ночи или бойня с утра.Тяжкий сумрак, как нелюдь, жадно смотритв глаза.И пустыня не внемлет. Да и что ей сказать.Ошалевшие други цедят трепетный мед.Из красавиц в округе только смерть берет в рот.Не найти ни барана, ни новых ворот.Отступать еще рано. Неохота вперед.Здесь сидим. Чешем ребра. Рты кривим. Ждемприказ.Золотое отребье! Ребя! Бог помнит нас!Вот наш ангел на небе. Только он косоглаз.Солнце светит так ярко... как дурак без порток.

Добежим или вряд ли? Ну-ка, кинь пятачок.Из заоблачной сини машет белый платок....Знаешь как ее имякак бродили босымиобнаженными плылиразнесло на быстрине...Я все знаю, браток.

* * *

иногда я думаю: возможно все случилось иначеи ныне происходящеелишь клочья посттравматического бредабрызги разорвавшейся памятихолостой ход остановленного разума

быть может той веснойлежа с автоматом в мерзлой и мерзкой грязиусыпанной гильзамибыть может тогда — спустя три часа —когда выстрелы утихлии все побрели к развороченной как кулекс новогодними подарками колоннея не встал и остался лежать уже леденеяи корявого меня втащили в кузови чтобы вырвать из рук автомат уперлись ногойв твердый живота мне было все равноили быть можетв той зимней аварии

я не стал равнодушно разглядыватьзамысловатые узоры лобовикаи остался сидетьс въехавшим в грудную клетку рулевымтупо открыв рот и вытаращив глазано скорее всего в деревне где я родился и не былтак давно —если попасть туда незаметнонеизвестно как очутиться там соглядатаемпритаившимся за деревьями у желтогонелепого дома —в той деревне я увижу белобрысого мальчикас тонкими рукамиразглядывающего цыплят

который конечно же не я не я и мной быть неможет

* * *

Я куплю себе портрет Сталинатри на трив подсобке закрытого на вечный ремонт музеяу сторожа, который ничего не помнит.Не помнит даже Сталина.

Я куплю себе портрет Сталина. — Трубка, френч, лукавый прищур. — Блядь дешевая купит Рублева. — Бить земные поклоны и плакать. — Все шалавы закупятся дурью. — Все набьют себе щеки жалостью. — Плохиши, вашу мать, перевертыши. — Я глаза вам повыдавлю, ироды. — Эти гиблые, эти мерзлые. — Эти вами ли земли обжитые.

Нераскаянный на развалинах. — Пращур внуков моих растерявшихся. — От огней святорусского табора. — Я куплю себе портрет Сталина. — Да хоть ирода, да хоть дьявола. — Обменяю на крест и на ладанку. — Гадом буду, я сниться вам стану. — Здравствуй, родина! Мы — твое стадо.