Грехи и подвиги

– Я все же не до такой степени лишен брезгливости, Муталиб. И не хочу стать заложником сумасшедших. С таким же успехом можно предлагать союз ядовитой змее. А что до Саладина, то он напрасно принимает такое решение. Очень напрасно! Никто не помешал бы ему царствовать здесь, по крайней мере в ближайшее время. И именно потому, что его власть стала куда слабее, чем прежде.

Шпион закивал головой. На его лице отразилось явное удовольствие – даже огромный нос заблестел еще сильнее.

– Конечно, конечно. Вы не хотите сильной власти ни христиан, ни мусульман. Вам не нужен такой могучий король, как Ричард Львиное Сердце, но вполне подходят дерущиеся между собой князья и бароны. И Салех-ад-Дин, захвативший полную власть и снискавший любовь всех правоверных, вам тоже не нужен. А вот султан, дрожащий за свой трон и за последнее, что осталось от его владений, был бы кстати. Да?

– Наши желания совпадают. Так? – теперь в голосе тамплиера звучал металл. – Слабые государства и слабые государи – что может быть лучше для тех, кто хотел бы в конце концов установить в мире власть мудрости и справедливости. Не эти же безумцы, поклоняющиеся своим заблуждениям, тщеславные и злобные, должны править миром! Ведь так, Муталиб? Одни думают, что сражаются за Царство Небесное на земле, другие поклоняются пророку, которого даже не могут толком понять. Идиоты! Что может быть глупее – драться из-за Гроба! Чьего бы там ни было.

– Но и тамплиеры пошли в поход тоже из-за него, – вкрадчиво напомнил Муталиб.

Ожер Рафлуа расхохотался:

– Так ведь и нам нужно внушать своим братьям веру в символы. Без них пока не обойтись. Послушай, а кто сможет стать самым вероятным преемником Саладина, если с ним вдруг что-то случится?

Он часто задавал вопросы вот так, без перехода, и шпион знал, что это означает подход к самой важной части разговора.

– Очень возможно, Малик-Адил, брат султана, – с расстановкой начал Муталиб. – Потом эмир Дамаска, как его… И некоторые из нынешних родственников Нур-ед-Дина, само собою. Но исчезни Саладин, все они передерутся между собой, а когда кто-то из них приберет все к рукам, остальные станут подкапывать основы его трона. Ведь вы это хотите услышать? Да?

– Да, если это действительно так, – кивнул тамплиер и отпил большой глоток вина.

– Это так. И вы считаете, что пришла пора ускорить эти события? – быстрые глаза Муталиба опять проскользнули по лицу собеседника и спрятались в глубоких глазных впадинах. – Если султан не хочет союза с вами, то он вам и не нужен?

Ожер Рафлуа взял двумя пальцами румяную тушку жареного голубя и повертел ее перед собой, видимо, прикидывая, хватит ли у него аппетита съесть птичку, либо лучше завершить трапезу горстью ягод.

– Интересно, – вдруг проговорил он, – а Саладину ты как передашь наш с тобою разговор? И не предложишь ли ему устранить меня, если он не хочет принять мое предложение и я становлюсь для него опасен? Ведь ты служишь и ему тоже, я не ошибся?

Но Муталиба было трудно смутить:

– Я действую, как и все прочие подданные Салех-ад-Дина, – ответил он. – Пока тот был силен, я прощал ему многие его ошибки. Но теперь мне уже не выгодно их прощать. Поэтому вы можете доверять мне. Я ведь служу на самом деле не вам и не ему, а самому себе. И кстати, – тут он опять почему-то заговорил тише, будто бы кто-то мог их подслушать в этом уединенном месте. – И кстати, именно сейчас есть удобный повод начать действовать. Пока правоверные полны негодования из-за казни пленников, из-за проигранного сражения, наконец, из-за дурацкой ошибки, поставившей султана в смешное положение: ему с торжеством приволокли якобы взятого в плен короля Ричада, и весь стан вопил от восторга. Пока тут же не обнаружилось, что это никакой не король Ричард! До сих пор султан вызывал просто негодование, теперь же над ним стали подшучивать. И если сейчас с ним произойдет какая-нибудь нелепая случайность, его подданные скорее всего просто над этим посмеются.

– О какой случайности ты говоришь? – Ожер наклонился над столом и пристально вгляделся в лицо шпиона.

– Да о любой случайности, – ответил Муталиб. – Например, в этой битве у Саладина пал любимый конь. Есть повод подарить ему другого, ведь так? Скажем, от имени короля Ричарда, мечтающего выкупить из плена своего благородного рыцаря. И, возможно… Возможно, есть повод одним махом избавиться и от Ричарда тоже!

– А это как? – теперь в голосе помощника великого магистра была не только заинтересованность.